От ее прикосновений я теряю рассудок, особенно когда мне нужно держать себя в руках. Нарушение безопасности - это нарушение безопасности, независимо от того, кто нарушитель. А поскольку Максим едва говорит по-английски, мне еще более любопытно, как она получила эту информацию.

— Что ты сделала, Сиси? — спрашиваю я с серьезным выражением лица. Внутри, однако, меня почти переполняет гордость.

Она единственная в своем роде.

— Я просто подробно описала какую-то процедуру из учебника анатомии, — улыбается она озорно. — Ты развратил меня, — соблазнительно говорит она, перебирая пальцами по моей груди. И чтобы показать мне, какая она распутница, она приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать меня в губы. — Он мне много рассказал. Все твои секреты, — нахально шепчет она, и мои глаза расширяются от ее слов.

— Сиси! — я стону, закрывая глаза, мои уши наслаждаются звуком русского языка на ее губах.

— Я выучила. Немного, — она слегка краснеет.

— Для меня? — спрашиваю я, невероятно удивленный. Я никогда бы не подумал, что она приложит столько усилий ради меня.

Она кивает.

— Я хотела иметь возможность сказать тебе, что люблю тебя, на твоем языке, помимо всего прочего, — продолжает она, и мои губы расширяются в улыбке.

Зная Сиси, помимо всего прочего, она не хочет оставаться в стороне, ее врожденное любопытство неутолимо.

— И? — спрашиваю я, умирая от желания услышать слова.

Она хлопает ресницами, облизывает губы, прежде чем сказать. — Возможно, я скажу тебе. После того, как ты расскажешь мне, что все это значит, — она указывает на комнату с кровью. Поджав губы, она ждет ответа.

— Это... сложно, — отвечаю я, не зная, как много я должен ей сказать. Потому что если она все узнает... Я не знаю, как она на это отреагирует.

— Это не так, — она качает головой, ее зубы выглядывают, когда она прикусывает нижнюю губу. — Мы вместе, — говорит она, улыбка тянется к ее губам, — ты обещал, что будешь доверять мне. Больше никаких секретов.

— Дьяволица, — простонал я, понимая, что она права. — Я доверяю тебе, — я делаю глубокий вдох, мои глаза ищут ее. — Но ты, возможно, не увидишь меня прежним, когда узнаешь некоторые вещи обо мне.

Ее рука крепко сжимает мою, когда она подносит ее к губам, покрывая костяшки моих пальцев легким поцелуем.

— Влад, — говорит она, ее тон серьезен. — Я видела тебя в худшем состоянии, и я все еще здесь.

— Это может быть еще хуже... — я замялся, и она подняла на меня пытливую бровь.

Черт! Сейчас или никогда.

Я знаю, что Сиси этого не оставит. Когда она что-то задумает, она всегда доводит это до конца. Это одна из тех вещей, которые мне в ней нравятся, но в данном случае я боюсь, что это может привести к разрыву между нами. Потому что мое прошлое нельзя приукрасить. Мне просто нужно надеяться, что она не будет воспринимать меня по-другому.

— Я рассказал тебе о своей сестре, Ване, и о том, что я не помню, что произошло, когда нас забрали, — сделав глубокий вдох, я начинаю. Сиси внимательно слушает, и я заставляю себя рассказать ей все, что так долго держал в себе.

— Она была мертва к тому времени, когда нас нашли, — я откидываю одной рукой прядь ее волос в сторону, — но я не сказал тебе, что понял, что она мертва, только спустя годы.

— Что ты имеешь в виду? — хмурится она.

— Со мной там что-то случилось, — я поджал губы, чтобы не сказать больше, — и я так и не осознал ее смерть. Для меня она все еще была жива. Как и ты, я мог прикасаться к ней, — я провел рукой по ее щеке, — разговаривать с ней, делать с ней все, что угодно.

— Ты говоришь, что видел призрак своей сестры? — недоверчиво спросила она.

— Не призрак. Скорее, плод моего разума. Призрак, порожденный моей зависимостью от нее. — Я вздыхаю, понимая, что сейчас сниму все слои и предстану перед ней обнаженным. — В детстве я был очень одиноким. Никто не хотел со мной заниматься. Ваня была единственной, с кем я мог говорить... общаться. Единственная, кто был рядом со мной. Пока я не понял, что она не настоящая.

— Когда ты это осознал?

— Мне было пятнадцать, — начинаю я, рассказывая ей об инциденте с одеждой и о том, как отец сказал мне, что Ваня уже давно мертва. — Тогда у меня была первая полноценная вспышка, — объясняю, мысль о том, что я больше никогда не увижу Ваню, была настолько мучительно безумной, что я просто сорвался.

И вот я рассказываю ей все с самого начала. Как все сторонились меня с тех пор, как Валентино нашел меня, как мое болезненное увлечение смертью заставляло людей бояться меня или считать ненормальным. Ваня, или та, кого я считал Ваней, была единственной, кто был рядом со мной, и единственное, что помогало мне оставаться в здравом уме.

— А потом появилась ты, — я улыбаюсь ей, — с того первого момента в церкви что-то произошло.

— Влад, — Сиси произносит мое имя мягким голосом, и я вижу боль в ее взгляде. Для меня. Слезы собираются в уголках ее глаз, ее рука сжимает мою, когда я говорю.

— В первый раз Ваня исчезла, — продолжаю я, и ее брови сходятся в замешательстве.

— Ты имеешь в виду… — Сиси прерывается, и ее осеняет понимание, когда она отступает назад. — Поэтому ты искал меня? — спросила она внезапно, ее голос прервался. Она качает головой, и я чувствую, как дрожит все ее тело.

Черт! Я все испортил.

— В самом начале. Да. Я хотел выяснить, почему ты, казалось, оттолкнула ее, — говорю я быстро, стараясь выложить все, пока она не сделала поспешных выводов. — Но один момент в твоем присутствии, и все отпало. Я могу обещать тебе, Сиси, что присутствие или отсутствие Вани было последним, о чем я думал, когда был с тобой.

Она быстро моргает, пытаясь все осмыслить. На секунду я испугался, что она воспримет это неправильно, что я с ней только из-за