Сидя верхом на подоконнике, под напряженным взглядом Хиллиарда, я закрепил импровизированный крюк за подоконник. Затем, держась за кожаную веревку, скользнул из окна и повис на веревке на высоте сотни футов над площадью. Я качался, как маятник, но металлический крюк, зацепленный за подоконник, держал мой вес. Скользя по веревке, я нащупал ногами подоконник этажом ниже. Еще один миг — и я стоял на этом подоконнике, а потом скользнул в окно.

Окно, в которое я вломился, выходило в один из больших верхних коридоров электростатической башни, но я знал, что отправиться обратно в здание, теперь кишащее толпами охранников, было бы шагом навстречу смерти, однако я не планировал делать это. Дергая за веревку, я наконец, сумел заполучить свой крюк, и тут же начал прилаживать его на подоконнике. А снаружи уже спускался Хиллиард. Вниз, вниз — как две странные мухи… Мы ползли вниз от окна к окну. Никто на улицах не заметил две крошечные фигуры, ползущие по стене башни; площадь была безлюдна и окутана тьмой.

Гораздо больше была опасность того, что нас заметят через окно из самой башни. Тем не менее мы ползли по-прежнему вниз и вниз, молясь о том, чтобы линия окон тянулась до самого основания башни. Вниз и вниз, двигаясь все более поспешно, несмотря на ужасные опасности; так поспешно, что однажды крюк Хиллиарда сорвался, но мой друг успел вцепиться руками в подоконник и чудом избежал гибели.

Но теперь, когда нам осталось спускаться всего десятки футов, пламя надежды полыхало в наших сердцах. На площади под нами по-прежнему стояло без охраны несколько крейсеров. Их экипажи, судя по всему, находились в башне. Этаж за этажом вниз — самый странный спуск, который когда-либо предпринимали люди. Площадь была уже рядом, а окно камеры — где-то высоко и вдали. Город под нами и висящие вокруг него города были наполнены гулом. Шли последние приготовления к набегу. Мы поспешно преодолевали последние этажи. И тут, когда мы были уже всего в нескольких ярдах от поверхности, сверху раздались негодующие крики.

— Вниз быстрее, Хиллиард! — прокричал я. — Они пришли в нашу камеру и подняли тревогу!

— Ближайший крейсер ниже! — воскликнул он, скользя вниз по импровизированной веревке. — Мы успеем!

Вскоре вся башня загудела от криков охраны, словно осиное гнездо. Волна криков прокатилась по башне сверху вниз. И, когда мы добежали до крейсера, из окон башни по нам открыли огонь! Термопули рвались вокруг, ослепляя и обжигая. Но, ведя огонь с большой высоты и в сумерках, стрелки не смогли причинить нам большого вреда. Вскоре мы уже залезали в открытый люк аэрокрейсера. Но теперь сигнал тревоги гремел по всей башне, и когда мы забрались в крейсер, с площади донеслись топот и ругань!

В следующий миг я уже пытался разобраться в европейском пульте управления, чтобы поднять в воздух похищенное судно. Наконец двигатель загудел, взвыли на полных оборотах винты, крейсер рванулся вверх. Мы взлетели по наклонной, стремительно набирая скорость, а под нами площадь наполнилась толпами зеленомундирников! Верх! Быстрее и быстрее, пока не завыли сирены тревоги по всему городу, пока не проснулись расчеты орудийных башен, пока европейский флот не сел нам на хвост!

Выше и выше, пока мы не помчались сквозь фиолетовый сумрак стратосферы, как метеор, а потом устремились на запад, догоняя солнце. От Берлина за нами уже гнались сотни смертоносных крейсеров! Но неожиданность нашего побега помогла нам, и ни одна батарея вражьих городов не успела открыть по нам огонь, прежде чем мы ускользнули в ночь!

— Мы ушли от батарей городов! — прокричал я Хиллиарду, сквозь рев моторов и вой ветра. — Если мы стряхнем погоню с хвоста, останется только перескочить через Атлантику!

— Но сейчас у нас на хвосте весь их боевой флот! — воскликнул Хиллиард, оглядываясь. — А за ним сотни городов! Все! Разом!

Несмотря на смертельную опасность, от которой стыла кровь, когда Хиллиард прокричал эти слова, я бросил назад последний взгляд. Там, за нами, за первой сотней кораблей, которые преследовали нас, шли две тысячи кораблей европейского флота. Они не преследовали нас, а просто шли на запад согласно их плану, сформировав строй в виде гигантского полумесяца! И за ними мы могли видеть теперь все сотни гигантских воздушных городов Европейской Федерации, сосредоточенных в колоссальный круг вокруг Берлина; они шли на запад позади полумесяца их флота, сияя огнями; они набирали скорость, которая уже возросла до двухсот километров в час!

Великая атака началась!

Только мгновение я смотрел назад, на это колоссальное зрелище, никогда не виданное человеком, понимая, что в этот момент другая такая же армада воздушных городов надвигается на Америку через Тихий океан со стороны Азии. Наша скорость росла, вскоре мы потеряли армаду врага из виду, оставшись с сотней преследователей на хвосте!

Я отправил Хиллиарда в машинное отделение. Сам я стоял на мостике, крепко сжав штурвал, ощущая жуткое одиночество в бескрайнем разряженном воздухе стратосферы. Мы обгоняли вращение Земли, солнце вставало на западе! В его свете под нами сверкали воды океана. Они блестели в лучах заката, ставшего нашим рассветом. Мы были над Атлантическим океаном, и теперь, когда надежда уже согрела меня, неожиданно начались сбои в работе наших могучих двигателей! Я чувствовал, что наш крейсер потерял скорость, перегорели предохранители, не рассчитанные на такую нагрузку. Но мгновение спустя моторы вновь взревели — Хиллиард на ходу перемонтировал схему. Только мгновение мы потеряли, но за это мгновение погоня стала ближе!

Словно некий призрак или демон, с тихим гулом двигателей и зловещим шипением воздушных струй мы мчались на запад. Но преследователи неуклонно приближались. Хотя Хиллиард работал как сумасшедший в машинном отделении, пытаясь выжать что-нибудь еще из наших движков, он был один и не мог сделать работу десятка механиков. Погоня была уже рядом; стало ясно, что без боя нам не уйти. Всего несколько сотен миль отделяло нас от родных берегов, но на то, чтобы преодолеть эти мили, нужны были минуты, которых у нас не было. Несколько аэролинкоров