в нашей клетке, вдруг ощутили смутное и странное предчувствие. Из нашего окна мы неожиданно увидели приближающееся к Берлину темное пятнышко, оно росло в размерах, превратилось в гигантский темный диск, перед нами завис еще один гигантский летающий город!Сбор городов

Мы услышали переполох на улицах, когда город приблизился к нам. Потом наблюдали его торможение, пока, наконец, он не завис в полутора десятках миль к югу. Это был Лондон! Я сразу признал его, да Хиллиард тоже. Лондон! Гигантский воздушный город, который прилетел из Южной Англии, мог быть опознан не только по его размеру, но и по специфической архитектуре металлических башен и площадей. Мы могли видеть ясно его огромные батареи термопушек и Центральную башню с игловидным шпилем. А с севера приближался еще один город!

— Это сбор! — простонал Хиллиард. — Сбор всех воздушных городов Европейской Федерации! Это начало конца.

— Сбор перед началом нашествия, — вздохнул я.

— Боже, если бы смогли бежать Коннелл и Маклин! Если бы наши собственные города обладали скоростными двигателями и могли противостоять этой атаке! — Горечь переполняла слова моего друга.

— Спокойнее, Хиллиард. Это конец, я думаю, — конец для нашей Федерации, а также для нас — но мы еще живы, — сказал я, положив руку ему на плечо.

Теперь другой город завис севернее Берлина, и мы увидели, что это Стокгольм. И сразу же, как он остановился рядом с Берлином, два других города примчались из стран юга — Женева и Рим. И затем с запада прилетели другие, Париж, Брюссель и Амстердам. С востока спешили Москва, Гельсингфорс и Ленинград. Город за городом, слетались, со всех сторон света, заполняя небо. Через час, во второй половине дня, их было уже более ста. Они летели со всех уголков земли, на которой господствовала Европейская Федерация. Из мрачных восточных степей, с солнечных отрогов Пиренеев, от ледяных морей Арктики и от засушливых саванн Африки летели они и собирались в огромный круг, центром которого была их столица — Берлин! Огромные летающие города, каждый из которых рассекал воздух на той же огромной скорости, каждый из которых нес батареи гигантских термопушек, способных одним залпом уничтожить любое воздушное судно, каждый из которых был увенчан силовой башней, обеспечивающей его неисчерпаемыми запасами энергии. Как и жители Берлине, миллионы горожан остались на земле, в кварталах, специально подготовленных для них. Сбор городов! Наконец, с приходом заката, подлетели последние города собрались все!

Из нашего окна они выглядели как единый гигантский город — летающий Вавилон диаметром в сотни миль! В воздухе висела металлическая равнина, утыканная силовыми башнями, ощетинившаяся орудиями, переполненная солдатами и офицерами в зеленых мундирах. И когда кроваво красный закат озарил эту металлическую равнину, парящую в небесах, мой разум внезапно освободился от той смеси апатии и стоицизма, что побуждала меня равнодушно ожидать смерти.

— Мы не должны сидеть здесь, как идиоты, когда гибель угрожает нашей нации! — закричал я. — Поскольку они начинают сегодня — поскольку наше время истекло, и мы сами умрем сегодня — мы должны сражаться и забрать на тот свет как можно больше этих тварей в зеленых мундирах!

Но теперь Хиллиард осадил меня.

— Это бесполезно, Брант. Осталось несколько часов, затем они начнут атаку, а флот городов Азиатской Федерации ударит с Востока по нашим городам. И в любой момент, прежде чем атака начнется, они могут прийти за нами…

— Но я им не дамся! — воскликнул я, закипая от холодной ярости. — Если мы должны умереть, мы сделаем это, прихватив с собой побольше врагов!

Как тигр в клетке, я метался из угла в угол по камере. Из коридора доносились голоса охранников, и в любой момент я ожидал, что двери распахнутся, впуская расстрельную команду. За окном заканчивал свое построение самый могучий воздушный флот в истории — флот гигантских городов, миллионы тонн смертоносного металла, готовый к броску на запад. Мой взгляд метался по камере, пока не остановился на нарах, прикрепленных к стене узкими полосками металла. И, увидев эти полоски, я вдруг пережил миг озарения, миг, когда надежда воскресла во мне и разгорелась безумным пламенем решимости.

— Эти полоски металла! — воскликнул я, указывая на них. — Это наш шанс спастись! Скорее всего, мы погибнем, но в ином случае мы точно погибнем!

Быстро, почти бессвязно, я объяснил ему идею, озарившую меня. Я слышал его дыхание, остановившееся, когда он понял, что я предлагаю. Потом я увидел, что его глаза сияют, когда он понял, что это все-таки шанс, пусть и стремящийся к нулю, и что другого шанса у нас нет, и не будет… Мы подцепили одну из металлических полос и попытались оторвать ее нижний конец от стены. Этот нижний конец казался частью самой металлической стены, мы выбивались из сил, но у нас не получалось. Мы должны были работать максимально тихо, иначе звук мог выдать нас охране. Казалось, что мы никогда не сможем разорвать чертову штуковину. Остановившись передохнуть на мгновение, мы вновь, превозмогая боль в спине и усталость, принялись за работу. На один страшный момент нам показалось, что полоска только согнется, не сломавшись, но в следующий миг с тихим скрежетом она оторвалась от стены и оказалась в наших руках.

Глава VIII

Единственный шанс

Мы напряженно вслушивались в звуки, доносящиеся из коридора, но пока нашу возню, судя по всему, никто не заметил. Приложив еще усилия, мы смогли обзавестись еще одной металлической полосой. Каждая полоса имела около трех футов в длину. Согнув эти полоски буквой Г, мы получили два грубых крюка. Затем из кожаных ремней нашей портупеи соорудили канаты — десяток футов длиной. Канаты получились тонкими — оставалось лишь надеяться, что они выдержат. Потом мы привязали канаты к самодельным крючьям — ни один альпинист в истории, наверное, не использовал такого грубого снаряжения. Задыхаясь от наших судорожных усилий, мы добрались до окна.

Ночь воцарилась над миром, до самого горизонта протянулись огни летающих городов. На площадях Берлина под нами разместился европейский боевой флот. Прямо под нами застыл десяток крейсеров, чьи капитаны были сейчас на совещании в штабе. Площадь