С востока, заполонив половину неба, приближался гигантский кольцевой строй городов Европейской Федерации. Нам троим, сидевшим перед обзорными экранами, была отчетливо видна эта наползающая с востока масса смертоносного металла: Париж, Лондон, Москва, Каир, Рим — все огромные воздушные города Великой Европейской Федерации. Их столица по-прежнему находилась в центре — Берлине.

И на западе, на наших экранах, маячил не менее гигантский круг воздушных городов Азиатской Федерации. Пекин, третья по размеру из столиц мира, в центре скопища городов надвигался на нас — с Шанхаем, Бомбеем, Токио, Рангуном и другими мегаполисами Азии. Два грандиозных круга городов приближались к нам, застывшим в мрачном ожидании. Я вдруг поймал себя на мысли, какое изумление испытал бы человек, живший сто лет назад, если бы увидел эту картину.

Но некогда было думать об этом, нужно было заняться нашими артиллерийскими батареями. Хотя это, безусловно, был спектакль, какого прежде не видел никто и никогда, — зрелище могучих городов, сошедшихся в небесах в смертельной схватке!

И как ни странно, в Берлине и Пекине за такими же экранами сейчас тоже сидело по три человека, также напряженно всматривавшихся в панораму битвы…

— Они не собираюсь объединять силы! Они собираются ударить одновременно с востока и запада! — воскликнул я.

Ярнолл кивнул, его глаза изучали экраны:

— Что-либо или…

Он не успел закончить свою мысль: раздался грохот, гром невероятной силы, залп тысяч могучих термопушек противника! Мгновением позже снаряды просвистели у нас над головой и обрушились на наши города. Они взорвались с чудовищным грохотом и жаром, оставив после себя оплавленные металлические кратеры. Большая часть снарядов, впрочем, прошла мимо, полыхнув вспышками взрывов где-то внизу. Дистанция эффективного огня еще не была достигнута, наши пушки молчали. Ярнолл, сжав кулаки, наблюдал за приближением армад врага. Мгновение спустя на нас обрушился новый залп, большая часть снарядов опять не долетела, но множество пылающих ран покрыло металлическую плоть наших городов!

Я с тревогой смотрел на главнокомандующего. Он никогда не отдаст приказ открыть огонь? Он застыл как статуя, уставившись на экраны, и его губы были сжаты. В этот момент я осознал груз ответственности, который судьба возложила на его плечи, ужасающую участь вождя трети человечества в схватке с остальными двумя третями. Он сидел, в напряженном безмолвии наблюдая, как с двух сторон на нас надвигается гибель. Через миг на нас должен был обрушиться новый залп. Но в тот самый миг он отдал приказ, тут же переданный Коннеллом всем нашим городам, и наши батареи ответили.

Залп тысяч орудий, казалось, сотряс весь мир! И через мгновение тысячи наших снарядов обрушились на города врага, разрывая и плавя металл.

Армады врага на миг замешкались в воздухе, но затем они двинулись вперед, и их батареи загремели в ответ на наш удар. Мир утонул в грохоте их залпа. Артиллерия всех наших городов ударили снова, чтобы обрушить новый шквал огня и смерти на наших врагов! Воздух между нами и армадой был наполнен снарядами, которые сталкивались уже друг с другом, порождая кипящие огненные облака. Но большая часть из них поражала свои цели! Батареи всех трех гигантских армад гремели, и бесчисленные фонтаны огня и света поднимались в небо над городами трех наций, салютуя безумному празднеству взаимоистребления! Фонтаны огненной погибели, истребляющей и разрушающей все вокруг! Тем не менее эти первые мгновения битвы были удачны для нас. Теперь, когда два больших круга Европейских и Азиатских городов подошли ближе, я увидел, что два из крупнейших европейских городов, Париж и Лиссабон, объяты пламенем и вот-вот рухнут! Шквал нашего огня оказался достаточно мощным, для того чтобы сквозь десятки метров металла добраться до их двигателей!

Я повернулся к Ярноллу.

— Париж и Лиссабон! Им крышка!

Он кивнул головой, глаза его пылали:

— Все батареи, развернутые на восток, сосредоточиться на Париже и Лиссабоне!

Голос Коннелла донес его приказ до наших городов, батареи возобновили свою смертоносную работу с новой силой.

Но теперь все их снаряды были направлены на Париж и Лиссабон, и в этих покалеченных городах бушевал ад. Волна огня прокатилась по обреченным городам, плавя их силовые башни. Рвались их собственные снаряды в магазинах батарей и в арсеналах. Другие города Европейской армады спешили им на помощь. Мадрид, Лондон и Москва обрушились на нас, но наши артиллеристы продолжали добивать добычу. И вот мы увидели, как завалился на бок объятый огнем Париж, как он, кувыркаясь, помчался к земле! В один миг он потерпел крушение, превратившись в бесформенную гору оплавленного металла!

Я слышал, как рев торжества прокатился по нашему городу. Крики «ура!» стали еще громче мгновением позднее, когда Лиссабон рухнул, пылая. Но после торжествующих криков вновь загрохотали пушки.

Азиаты добивали Омаху. Пушки обреченного города по-прежнему грохотали в ответ; но батарея за батарей они умолкали под шквалом снарядов Пекина и других городов Азиатской Федерации. Наконец, Омаха накренился боком и, охваченный огнем, повторил участь Парижа и Лиссабона!

Теперь, казалось, во всем мире не было ничего, кроме грохота пушек и разрывов снарядов. Три армады городов методично уничтожали друг друга. Мы втроем напряженно наблюдали за этим адом, разверзшимся в небесах. Ярнолл пытался предугадать действия противника, Коннелл орал в микрофон, перекрикивая грохот чудовищной битвы. Армады противника подошли к нам вплотную, казалось, ничто не в силах противостоять этой лавине смерти. Но Амстердам и Мадрид уже качались, обреченные рухнуть, накренилась и рухнула силовая башня Гонконга! Но и мы уже потеряли Нью-Орлеан! Завалился на бок Сент-Луис.

Но в тот момент яростное восклицание Ярнолла ударило нас, по и без того напряженным нервам: мы увидели, как враг перестраивается в два полумесяца, рогами к нам. Они пытались взять нас в клещи, сделав легкой добычей для своих орудий. Если бы им это удалось, мы были бы неизбежно уничтожены. Но, даже до того как я распознал этот маневр, Ярнолл уже отдал приказ.

— На север, на полной скорости, всем городам! Не менять строя!

Вся масса наших городов рванулась на север! Я до отказа выжал один из рычагов, в недрах Нью-Йорка