Хольгер успокаивающе погладил его по плечу.

— Знаешь, бывают разные формы жизни. Домициан рассказал бы больше… Да, точно! То, с чем он работает. Эа-форма. Конгломерат клеток, способных действовать как самостоятельно, так и совместно, произвольно делиться на группы и снова сливаться…

Гедимин снова зашипел, и химик отдёрнул руку и подался назад.

— Оно ещё и эа-форма, — пробормотал ремонтник, глядя на свои руки. — Этого не хватало…

— Оно способно на общение, — со спокойной уверенностью сказал Хольгер. — Я думаю, мы могли бы…

На входе мигнул красный светодиод. Ворота, не дожидаясь введения внутренних кодов, открылись, впустив в лабораторию Исгельта Марци. За ним, жестом распределив вдоль стены ввалившуюся охрану, вошёл Ассархаддон.

— Что случилось? — спросил он, обведя взглядом всех сарматов по очереди и остановившись на Гедимине. — Мне сообщили о серьёзных проблемах с проектом. В чём дело?

Гедимин покосился на Линкена. Тот молчал и выжидающе смотрел на него.

— Ну? — поторопил их Ассархаддон. — Введите меня в курс дела.

Константин тихо фыркнул и поднялся с места.

— Проблема с определением критической массы ирренция, — он вывернул голографический экран на середину зала и подошёл к нему. — Здесь, на схеме, хорошо видно…

Гедимин молча сидел рядом с Хольгером, пока Константин объяснял, в чём проблема. Исгельт устроился по левую руку от него и переглядывался с химиком через его плечо.

— Ты им не помог? — тихо спросил он. Хольгер покачал головой.

— Я тоже ничего не понял.

Экран свернулся. Ассархаддон, задумчиво щурясь, повернулся к сарматам. Исгельт быстро встал, Гедимин остался на месте и протянул руку к Хольгеру, но тот уже поднялся, хоть и отстал от Исгельта.

— Да, интересное явление… Что-то подобное отмечали в Лос-Аламосе, насколько я слышал. Ирренций вообще — довольно странное вещество… А может ли критическая масса быть переменной величиной?

Гедимин изумлённо мигнул. Сарматы переглянулись.

— На неё может влиять загрязнение, наличие экранов, отражающих излучаемые частицы… — начал перечислять Константин, но Ассархаддон едва заметным жестом прервал его речь.

— Я не об этом, seatesqa. Возможно ли изменение критической массы для одного вещества в одних и тех же условиях? Есть упоминания о таком явлении?

— Это невозможно, — ответил Гедимин, угрюмо щурясь. — Ни для одного вещества.

Ассархаддон внимательно посмотрел на него, кивнул и снова задумался на пару секунд.

— Тогда так… Мы должны сделать устройство, срабатывающее в любых руках. Независимо от того, что это существо знает об ирренции и его свойствах. Нам нужны подопытные, никогда не имевшие дела с этим металлом. Оптимально — приматы. Что скажете, Исгельт?

Бывший адмирал кивнул и подошёл к двери. Он явно считал разговор законченным.

— Отлично. Завтра я обеспечу вас подопытными, — сказал Ассархаддон. — Это всё?

Гедимин мигнул.

— Ты приведёшь… людей? — он подумал, что ослышался. — Сюда, в «Койольшауки», работать с ирренцием?

Ассархаддон едва заметно усмехнулся.

— Перекладывание металлических кубиков — несложная задача, Гедимин. В самый раз для наших друзей-землян. Они справятся, не беспокойтесь. Транспортировку, охрану и утилизацию я обеспечу.

Сармат снова мигнул и поднялся на ноги.

— Утилизацию? — повторил он. — Ты их засунешь под омикрон, а потом убьёшь?

— Я вас плохо понимаю, — сказал Ассархаддон, погасив усмешку. — Что именно кажется вам неправильным?

— Всё, — буркнул Гедимин. — И вообще — откуда у тебя тут люди?

Куратор пожал плечами.

— Какая разница, Гедимин? Вас это беспокоить не должно. Опыт будет проведён, результаты — предоставлены вам. Вы можете вообще не заходить сюда. И… да, лучше будет, если вы проведёте это время где-нибудь ещё.

Хольгер крепко взял Гедимина за локоть и потянул назад; тот дёрнулся, сердито фыркнул, стряхивая с себя чужую ладонь, но с другой стороны в него вцепился Линкен.

— Годная идея, — одобрительно хмыкнул он. — Только возьми побольше макак. Для этой… статистики.

Ассархаддон кивнул.

— Не беспокойтесь. Статистика будет собрана. Гедимин, у вас тоже есть замечания? Излагайте их развёрнуто, а то вас трудно понять.

— Нет у него замечаний, — Линкен крепко сжал плечо сармата, оттаскивая его к стене. — Он умный теск, но со странностями.

— Hasu! — сплюнул Гедимин, заехав ему локтем в живот и наконец освободившись. — Тут не будет никаких утилизаций. Хочешь нагнать сюда людей — дай им защитное снаряжение. Пусть они работают тут дальше. Будут ещё опыты…

Ассархаддон покачал головой.

— Вы переоцениваете качество доступного материала, Гедимин. Давать им снаряжение сложнее палки-копалки — пустая трата ресурсов. И вы, надеюсь, не предлагаете выпустить их с «Гекаты» после того, как они увидели её изнутри. Это даже для вас было бы слишком.

— Хватит, атомщик, — Линкен, отдышавшись, снова повис на Гедимине, в этот раз — вне досягаемости его локтей. — Тебя тут не будет, а мы спокойно поработаем.

— Tzaat hasulesh, — пробормотал Гедимин, глядя на закрывающиеся ворота. — Tzaat ah— hasulesh…

Линкен крепко ткнул его под рёбра. Удар получился ощутимым даже сквозь скафандр, и сармат неохотно повернулся к взрывнику.

— Я сюда не войду. Работай сам. Я тебе не палач.

Линкен ошалело мигнул.

— Палач⁈ Ты не слышал Ассархаддона? Он утилизацию возьмёт на себя. Я что, могу тебе такое предложить⁈ Я что, тебя не знаю?

— Гедимин, ты не пробовал думать головой? — Константин смотрел на него, брезгливо кривясь. — За «hasu» в лицо на месте Ассархаддона я бы тебя на опыты отправил. Повезло, что он решил не расслышать.

Гедимин повернулся к нему, открыл было рот, но осёкся и только вздохнул. Трое сарматов смотрели на него, удивлённо мигая; только у Хольгера слегка потемнела радужка, и он выглядел