людей солнца и радости во имя грошовой экономии на автобусных перевозках. И к тому же строительство поселка в ущелье обойдется значительно дороже. Вот мои подсчеты. – Воронов вынул пояснительную записку, сшитую из нескольких листков. – Можете познакомиться с ними. Строительство в речном ущелье вести неизмеримо труднее, чем в сухой долине. Рабочие буквально в воде тонут. Вот почему я прекратил строительство поселка.

Лукашин наконец перевел взгляд на Воронова.

– Ну-ка, деятель, дайте ваши подсчеты!

Воронов подал ему пояснительную записку и сел. Дубинин с удивлением посмотрел на Лукашина. Этот лукашинский жест, кажется, удивил и Синельникова, он заговорил с еле заметным раздражением:

– Наконец-то Воронов объяснил истинную причину того, что заставило его столь энергично принять запрещенное решение, или, иными словами, ради чего он сорвал производственный план. Строить или не строить там поселок в конечном счете определяет не начальник участка, а совнархоз. И поскольку совнархоз уже решил, то, стало быть, поселок строить там будут, не Воронов, так другие. Почему же Воронов прекратил временно строительство? Дело-то в общем не в горняках. О них позаботиться есть кому. И нечего на силикоз сваливать – поставят фильтры, и вся недолга. Дело в том, что строить там, возле рудников, значительно труднее, чем в другом месте. Вот оно что, оказывается!

– Да, и поэтому! – воскликнул Воронов.

– Вот-вот. Сегодня Воронову показалось трудно строить на рудниках, и он закрыл поселок. Завтра ему покажется трудным строительство рыбного порта. Он и его прикроет. А послезавтра он, может быть, перенесет свой участок куда-нибудь в Подмосковье под тем предлогом, что там строить легче. Так, что ли? Нет, так не пойдет, товарищ Воронов. Значит, там, в ущелье, – вода, работать тяжело? А в Комсомольске в непролазной тайге, в болотах, в бездорожье, порой без куска хлеба… легче было?

– Правильно, расскажите ему о строительстве Комсомольска, – перебил Зеленин.

Синельников строго посмотрел на Зеленина и продолжал с прежним напором:

– Мы строим, не выбирая легких путей. И живем не нынешним днем. Нам важнее конечный итог труда, а не его сегодняшние тяготы. И прав был председатель совнархоза, который отдал предпочтение строительству поселка в горах. Рабочие будут жить рядом с рудником. И никаких перевозок. Экономия в государственном деле – вещь немаловажная. Земли пахотной нет? Ну так что ж? Не огородники там будут жить. Председатель совнархоза, конечно, не пожалел строителя Воронова, которому, видите ли, трудно придется. Что ж поделать, такой уж мы народ – не жалостливые! – Синельников сделал паузу. – Вот мое главное возражение. Детские сады и школу можно вынести на солнечный склон. Это вопрос не принципиальный. А что касается наледи, в проекте предусмотрена борьба с ней путем углубления русла Снежинки.

– При условии сохранения постоянного русла Снежинки? Так? – спросил Воронов.

– Разумеется, – небрежно согласился Синельников.

– Но ведь за последние десять лет Снежинка трижды меняла русло! – воскликнул Воронов. – Где же гарантия, что она и впредь не станет менять его?

– Мы прикажем не менять русла, – заметил Зеленин.

Синельников холодно посмотрел на Зеленина, но возразил с раздражением:

– У нас нет таких сведений.

– Это установила геологическая экспедиция, – пояснил Воронов. – Сведения точные, можете удостовериться.

Синельников не ожидал такого удара и с минуту растерянно молчал, втянув голову в плечи, словно погружался в холодную воду.

Лукашин просматривал расчеты Воронова. Зеленин с блуждающей улыбкой поглядывал на стены, и только Дубинин внимательно смотрел то на Воронова, то на Синельникова. По всему было заметно, что спор захватил его и он никак не может решить, на чьей стороне истина.

– Вам известно, что Снежинка – река подземная? – продолжал спрашивать Воронов растерявшегося Синельникова.

– Разумеется.

– Ее подземный дебит в девять раз превышает поверхностный. Так согласитесь сами, что простым углублением русла мы от наледи не избавимся.

– Ну что ж, может быть, придется в таком случае брать реку в подземную трубу, – Синельников снова вернулся к своему испытанному снисходительному тону.

– Это верно! Только строительство этой бетонной трубы будет стоить примерно столько же, столько и весь поселок. Вот посмотрите подсчеты.

Синельников вспылил:

– Что вы мне суете свои подсчеты! Прошу избавить меня от этой экзаменовки. Я не спорю, что отдельные детали технического проекта не решены еще. Но следует искать решение в заданном проекте, а не отвергать утвержденный совнархозом план работ. А все эти рассуждения о детских садах и о солнышке просто непринципиальны.

Воронов резко встал.

– Конечно, для вас не принципиально, где будут жить горняки – в солнечной долине или в ледяном ущелье! Это, мол, не наше дело, мы – подрядчики!

– Я довольно ясно сказал, что вы попросту спасовали перед трудностями, – перебил его Синельников.

– Да, вы ловко отвели спор от существа вопроса. Вы переключились на обвинение меня в том, что я боюсь трудностей. Дело не в трудностях, а в равнодушии к людям. Почти два года многие рабочие живут у нас все еще в палатках! Вас это не трогает. Вас не смущают невыносимые лесные дороги, где калечатся машины и надрываются люди. Все это вас мало заботит не потому ли, что вы избавлены от многих тягот? Это не вы стоите в ледяной воде на закладке фундаментов. И в палатке вы не живете. И не из вас вытрясают душу ежедневные рейсы по таежному бездорожью. И тем не менее вы говорите от имени этих людей, что нам важен конечный итог нашего труда, а не его сегодняшние тяготы. По какому праву вы говорите от имени других?

– Однако мы отвлекаемся, деятель, – перебил его Лукашин.

– Я кончил. – Воронов решительно сел и нахмурился.

– Мне думается, что нам следует попытаться найти какое-то общее решение, – предложил Лукашин. – Как вы полагаете, Петр Ермолаевич?

– Решение очень простое, – уверенно заявил Синельников. – Строительство поселка продолжать, а персональное дело Воронова разобрать на бюро. Что же касается некоторых предложений Воронова, то пусть ими займутся производственный и технический отделы.

– В таком случае я вынужден буду обратиться в крайком, – сказал Воронов.

– Не надо торопиться, деятель, – досадливо поморщился Лукашин. – Как вы думаете, товарищ Зеленин?

– На днях у нас будет производственное собрание по итогам месячного плана, – ответил Зеленин. – Вот и пусть выступит Воронов. Обсудим и решим, что делать. Если нужно будет, пошлем в совнархоз резолюцию собрания.

Лукашин хорошо понимал, что от вороновских расчетов так просто не отмахнешься. И уж если узнают об этом горняки, то заварится каша. Значит, на тормозах надо съезжать. Мысль Зеленина показалась ему стоящей. Выступит коллектив Управления, а там пусть разбираются, пусть решают.

– А что! Это заслуживает внимания. – Лукашин посмотрел на Синельникова.

– При чем тут собрание? – резко возразил