нужна чертова уйма. Вот и выкручивайся как знаешь. Был бы Воронов, тот что-нибудь придумал бы. А Михаил замахал руками, расшумелся: «Комитетчики! Суетесь не в свои дела. Вот и расхлебывай за вас эту кашу. Как хотите, так и бетонируйте». Теперь он и не смотрел на Семена и разговаривать не желал.

В первые дни их знакомства Забродин работал десятником, а Семен крановщиком у него на объекте. Жили они в одной палатке – койки рядом и харчи пополам, по-братски. Семен хоть и носил украинскую фамилию Саменко, но был коренным дальневосточником, из Ханкайского района. Его родители по доброй украинской привычке присылали ему ежемесячно свиное сало, которое, впрочем, поедалось сообща. И за Семеном с той поры прочно закрепилось прозвище Салменки. Его компанейский нрав, безобидный юмор и простецкая физиономия с комично вздернутым носом – все это располагало к нему и малого, и старого. Вскоре его избрали комсоргом прорабства, а потом и в бюро ввели.

На стройку он пошел работать после окончания десятилетки. Говорили, что теперь так положено, что нужно зарабатывать трудовой стаж. К тому же весь класс после выпускных экзаменов решил ехать на стройку в Тихую Гавань.

Чего ж еще искать? Куда ребята, туда и он. Ему везде было интересно: и на курсах, и теперь вот, в механизаторах. Поступил он еще и на заочное отделение в институт. Надо ж чем-то заниматься по вечерам.

Семен сидел в палатке за длинным столом перед расчетными схемами.

– Что же придумать? А? – поминутно спрашивал он вслух.

Собранные со всех объектов шланговые вибраторы и даже старые вибробулавы закрепили всего на трех массивах. А их еще пять. Да сколько башмаков для отмостки! Эх, если бы бетонщиков не отпустили! Но они теперь на кладке. Снимать их оттуда – значит кладку срывать. И так план полетит и эдак. А там скандал на всю стройку. И во всем виноват он – Семен. Его идея… И чего это Воронов застрял на проклятых рудниках? Тут без него хоть на стенку полезай…

Позади Семена лежал на койке арматурщик Бойков и наигрывал на балалайке «польку-бабочку».

Балалайка была расстроена, струны дребезжали и зудели, словно осы.

– Да прекрати ты эту дурацкую игру! – крикнул Семен, обернувшись. – И так тошно!

Бойков положил балалайку, поскреб небритую щеку.

– А чего ж не играть? Нынче праздник. Аванс – это, понимаешь, звезда пленительного счастья. Она взошла.

– И ты доволен?

– На сегодня? Да.

– Очень хорошо! Вместо того чтобы задержаться часа на два, подвезти вибраторы да закрепить их, все разбежались до конца работы. Бегут за авансом, как на пожар. Ведь никуда же не уйдет от вас.

– Сеня! – раздался в углу из-за полога слабый женский голос. – Ты бы поискал моего Федьку. Получил он ай не получил деньги-то.

– Ну где я его найду, тетка Марья?

– Получил ай не получил, – бормотала женщина за ситцевым пестреньким пологом.

Федька – ее сын, с которым она приехала из-под Калуги и с полгода как поселилась здесь, отгородив для себя палаточный угол.

– Насчет аванса ты, Семен, не прав, – сказал Бойков. – Аванс – это, понимаешь, как свидание с любимой девушкой. Никто ничего с тебя не спрашивает. Благодать! А вот получка – это как отчет перед женой. За то удержат, за другое высчитают… Н-да. Поэтому спеши за авансом, как на свидание, ибо оно может и не со стояться. Уж тут поверь мне, старому строителю.

– Поискал бы Федьку-то, – доносилось из угла. – Кабы не пропил, родимец его взял бы.

– Да ведь эдак с ума можно сойти! – Семен стукнул карандашом.

– Мы все сойдем под вечные своды, – бормотал Бойков. – И я, несознательный, и ты, передовой. Все мы – одна ступень к счастью, так сказать, грядущих поколений.

Расхлестнулась дощатая дверь, и в палатку ввалилась целая ватага ребят с гармоникой.

– А, привет нашей технике!

Федька сорвал с головы серую шестиклинку и приветливо помахал Семену с порога. Полог в углу дернулся, сначала высунулась сухая коричневая рука, потом показалась и тетка Марья.

– Федька, иди сюда! Нализался? Так я и знала. Ах ты, черт сопатый.

– Да ты что, мамка! Я не пьяный… А денег у меня хватит. Вот они, во!

Он блаженно улыбался, вынимая из кармана деньги, и совал их в материнские руки.

– А чего это наш Саменко сердитый? – ребята окружили Семена. – Ну-ка, играй туш!

– Да пропадите вы все пропадом! – Семен схватил свои папки и выбежал из палатки.

Наутро, еще задолго до работы, он взял одну из занаряженных участку машин и прямо из гаража поехал на центральный склад. Но и там вибраторов не оказалось. Они были розданы по участкам.

– Когда? – спросил Семен.

– Да вот развезли… На днях. По разнарядкам Синельникова. Больше нет. – Тучный краснолицый завскладом с недоумением поглядел на остолбеневшего Семена и спросил: – Да что у вас там за прорва такая?

– У нас? Нет, это у вас… – Семен тяжело поплелся к поджидавшему грузовику. Что теперь делать? Куда податься? Конечно, можно, скажем, бетонировать и по два массива, но этак они протянут волынку до конца месяца.

– Куда? – спросил шофер влезавшего в кабинку Семена.

– Давай к Управлению.

Семен решил зайти к главному инженеру. «Авось распорядится собрать вибраторы с участков, – подумал Семен. – Хоть он и подложил нам свинью, но дело-то не должно страдать».

В приемной посетителей не было. Секретарша, постно поджимая губы, минуту с любопытством осматривала Семена, словно впервые видала его. Потом воинственно тряхнула своим черным хохлом и спросила с усмешкой:

– Как доложить?

У Семена была с Нелей старая тяжба помимо драки с Дербень-Калугой, и если бы не этот исключительный случай, он бы лучше с вышки без парашюта прыгнул, чем пошел к ней на поклон.

Долгое время она была главным прогульщиком на стройке и вечно околачивалась возле Дома офицеров. Ее вызывали на бюро. «Надо работать, а не дефилировать», – обвинял ее Семен. Но Неля ничуть не смутилась: «Саменко хочет, чтобы девушки построили для него коммунизм, а он за моторами приглядывать станет. У нас девчата всю грубую работу выполняют, а ребята поближе к технике лезут». И все заседание бюро она тогда в сумбур превратила. Ловкая, черт! И к Синельникову подлизалась. Семен смотрел на нее с чувством скрытой досады, что не может послать ее ко всем чертям вместе с этим ехидным «как доложить?».

– Скажите, что с участка Воронова, – хмуро ответил он наконец.

– Вон что!.. А я и не знала.

Через минуту она вышла от главного инженера и сказала с издевательским поклоном:

– Просят войти…

Синельников сидел за столом