V. АРГУМЕНТЫ В ПОЛЬЗУ КОНСЕРВАТИЗМА

Философы XVIII века ослабили французское правительство, подорвав авторитет и моральный облик церкви, и призвали к «просвещенному деспотизму», чтобы смягчить зло невежества, некомпетентности, коррупции, угнетения, бедности и войны. Французские философы начала XIX века отвечали этим «мечтателям», отстаивая необходимость религии, мудрость традиций, авторитет семьи, преимущества законной монархии и постоянную необходимость поддерживать политические, моральные и экономические дамбы против вечно бурлящего моря народного невежества, скупости, насилия, варварства и плодородия.

Два человека в этот период в гневных деталях набросали обвинительный акт против апелляции XVIII века от веры к разуму и от традиции к просвещению. Виконт Луи-Габриэль-Амбруаз де Бональд родился (1754 г.) в благополучной семье и был воспитан в надежном и послушном благочестии. Ошеломленный революцией и угрозой, он эмигрировал в Германию, на время присоединился к антиреволюционной армии принца де Конде, возмутился ее самоубийственным беспорядком и удалился в Гейдельберг, чтобы продолжить войну своим дисциплинированным пером. В своей книге «Теория политической и религиозной власти» (1796) он защищал абсолютную монархию, наследственную аристократию, патриархальную власть в семье, а также моральный и религиозный суверенитет папы над всеми королями христианства. Директория осудила книгу, но разрешила ему вернуться во Францию (1797). После осторожной паузы он возобновил свое философское наступление с «Аналитическим эссе о естественных законах социального порядка» (1800). Наполеон приветствовал его защиту религии как неотъемлемой части правительства. Он предложил Бональду место в Государственном совете; Бональд отказался, а затем согласился (1806), заявив, что Наполеон был назначен Богом для восстановления истинной веры.23

После Реставрации он занимал ряд государственных должностей и выступал с консервативными заявлениями, пылкими, но скучными. Он выступал против разводов и «прав женщин» как разрушающих семью и общественный порядок, осуждал свободу прессы как угрозу стабильному правительству, защищал цензуру и смертную казнь и предлагал карать смертью за осквернение священных сосудов, используемых в католических богослужениях.24 Некоторые консерваторы усмехались над энтузиазмом его ортодоксальности; но он утешался перепиской с Жозефом де Мейстром, который из Санкт-Петербурга присылал ему заверения в полной поддержке, а позже опубликовал тома, которые, должно быть, радовали и сводили с ума Бональда полнотой своего консерватизма и блеском своего стиля.

Майстр родился (1753) в Шамбери, где двадцатью годами ранее мадам де Варенс учила Руссо искусству любви. Будучи столицей герцогства Савойского, город подчинялся королям Сардинии; однако савойцы использовали французский язык в качестве родного, и Жозеф научился писать на нем почти с такой же энергией и силой, как Вольтер. Его отец был президентом Савойского сената, а сам он стал его членом в 1787 году; у них были более чем философские причины защищать статус-кво. Будучи политическим сыном своего отца, Жозеф эмоционально был сродни своей матери, которая передала ему страстную преданность католической церкви. «Ничто, — писал он позднее, — не может заменить воспитания, данного матерью».25 Он учился у монахинь и священников, а затем в иезуитском колледже в Турине; к ним его привязанность тоже никогда не ослабевала; и после краткого увлечения масонством он полностью принял иезуитскую точку зрения, согласно которой государство должно быть подчинено церкви, а церковь — папе.

В сентябре 1792 года французская революционная армия вошла в Савойю, а в ноябре герцогство было присоединено к Франции. Потрясение от этой внезапной переоценки всех ценностей, классов, держав и вероисповеданий вызвало у Майстра ненависть, которая омрачила его настроение, написанные им книги и накалила его стиль. Вместе с женой он бежал в Лозанну, где жил в качестве официального корреспондента Карла Эммануила IV, короля Сардинии. Он находил некоторое утешение в том, что часто посещал салон госпожи де Сталь в соседнем Коппете; но интеллектуалы, которых он там встречал, как и Бенжамен Констан, казались ему зараженными скандальным скептицизмом Франции XVIII века. Даже эмигранты, ютившиеся в Лозанне, были приверженцами Вольтера; Майстр удивлялся их неосведомленности о том, что антикатолицизм философов подорвал всю структуру французской жизни, ослабив религиозные опоры морального кодекса, семьи и государства. Слишком старый, чтобы взять в руки оружие против революции, он решил бороться с неверующими и революционерами своим пером. Он смешивал ядовитую кровь с чернилами и оставил свой след в столетии. Только Эдмунд Берк в ту эпоху превзошел его в изложении консервативных взглядов на жизнь.

В 1796 году в Невшательском издательстве он выпустил книгу «Рассуждения о Франции» (Considérations sur la France). Он признал, что правительство Людовика XVI было неустойчивым и некомпетентным и что французская церковь нуждается в моральном обновлении;26 Но менять форму, политику и методы государства так быстро и радикально означало выдать невежество подростка в отношении фундаментальных основ управления. Он считал, что ни одно государство не может долго просуществовать, если оно не имеет корней в традициях и времени или опоры в религии и морали. Французская революция разрушила эти опоры, обезглавив короля и лишив власти церковь. «Никогда еще у столь великого преступления не было столько сообщников….. Каждая капля крови Людовика XVI будет стоить Франции потоков; возможно, четыре миллиона французов заплатят своими жизнями за великое национальное преступление антирелигиозного и антисоциального восстания, увенчанного цареубийством».27 Вскоре, предсказывал он (в 1796 году), «четыре или пять человек дадут Франции короля».28

В 1797 году король Карл Эммануил призвал Майстра служить ему в Турине; но вскоре Наполеон взял Турин, и философ бежал в Венецию. В 1802 году он был назначен сардинским полномочным представителем при дворе царя Александра I. Рассчитывая, что его миссия будет недолгой, он оставил свою семью, но служба своему царю задержала его в Санкт-Петербурге до 1817 года. Он нетерпеливо переносил изгнание и топил свои заботы в рукописях.

В своей основной работе «Essai sur le principe générateur des constitutions politiques» (1810) он вывел такие конституции из конфликта в человеке между добрыми и злыми (социальными и несоциальными) импульсами и необходимости организованной и прочной власти для поддержания общественного порядка и выживания группы путем поддержки кооперативных, а не индивидуалистических тенденций. Каждый человек от природы жаждет власти и обладания, и, пока его не укротят, он может стать деспотом, преступником или насильником. Некоторые святые контролируют земные аппетиты, а