– Дай мне хоть штаны надеть, – сказал он жалобно.

– У тебя там не выросло ничего такого, чего я бы не видела, – парировала Берил. – Ложись обратно!

– Блажка, скажи ей!

Она не позволила себе подбегать к нему, а только скрестила руки на груди.

– Слушай Берил, или мы приведем Овса, чтобы он тебя уложил. – Едва она это сказала, как ее толкнуло сзади что-то большое и тяжелое. Не нуждаясь соблюдать сдержанность, Овес бросился прямо к другу и заключил его в сокрушительные объятия.

К дверному косяку прислонилось топороподобное лицо Хорька.

– Хм-м-м. Овес обнимает Шакала. И-и-и Шакал голый. Скажу ребятам, что все нормально, вождь.

И исчез из поля зрения.

– Заставил меня чертовски поволноваться, брат, – заявил Овес, отпуская его и принимая смущенный вид.

– Меня тоже, – призналась Блажка, глядя Шакалу в глаза.

– Ну, раз не хочешь лежать, то хоть поешь, – сказала Берил, направляясь к двери. Но не дойдя до нее, она остановилась и обернулась, подозрительно поджав губы.

– Что? – спросил Овес.

Берил оглядела их троих.

– Просто… я всегда немного боюсь оставлять вас троих в одной комнате.

И она закрыла за собой дверь.

Шакал не отрывал глаз от Блажки.

– Мне приснилось, что ты отрубила мне руку?

Она только покачала головой.

– Ну, ты же говорила, что хочешь меня грохнуть. – Он беззлобно ухмыльнулся. – Скажите только, что большой орк мертв.

Овес громко выдохнул.

– Жив. И он Блажкин брат-близнец.

– Какого?.. – изумился Шакал.

– Точно говорю, – подтвердил Овес. – Этот огромный тяжак – ее родной, кровный брат, и у них один папка-орк.

– Ты ему еще не рассказал? – спросила Блажка.

Овес с обвинением указал пальцем на Шакала.

– Он мне не давал!

– Это правда? – Отвисшая челюсть Шакала была обращена к Блажке.

– Правда, – ответила она, а потом добавила: – И Синица наша мать.

Это вызвало у Шакала смех, но через миг, увидев ее лицо, он замолчал.

Она подняла брови и медленно кивнула.

– Возвращенная. Из мертвых. В тело другой эльфийской девушки. – Она сделала паузу, чтобы он осознал. – Тебе есть что рассказать про свои странствия, чтобы это перебить?

– Нет… – признался Шакал, сидя со все еще отвисшей челюстью.

Огромное лицо Овса разделилось широкой улыбкой, глаза его были направлены на руку Шакала.

– Что? – Шакал отвлекся от своих мыслей.

– Я тут подумал, – проговорил Овес, почесывая бороду. – Помните, как мы в детстве ловили ящериц? Которые могли отбрасывать хвост, и тот потом отрастал, только меньше и другого цвета?

– Да, – отозвался Шакал.

– Так вот… я подумал. Если бы ты потерял часть… не Руку Аттухрена… а другую часть тела… она бы смогла отрасти меньше и другого цвета?

Овес захохотал над собственной шуткой и толкнул Шакала локтем так крепко, что тот едва не свалился с кровати, отчего тоже рассмеялся.

– Дурачье, – сказала Блажка, но затем их веселье распространилось и на нее.

Овес сумел перевести дух.

– Пойду поищу тебе штаны, Шак, и еще принесу еды, когда вернусь. Я… могу заблудиться. До сих пор тут не освоился…

– Было бы лучше, если бы он удержался от того, чтобы подмигнуть, – заметил Шакал, когда трикрат ушел.

Блажка заперла дверь на задвижку. Затем вернулась к кровати, и Шакал протянул к ней руки. Выдохнув, Блажка расслабилась, уткнулась лицом ему в шею. Так они простояли несколько минут.

– Спасибо, – сказал он наконец.

Она выпрямилась и посмотрела на него.

– Не благодари меня. Я не знаю, в чем ошиблась, а что сделала правильно. Но так всегда, если ты вождь, это я поняла. – Блажка только сейчас рассмотрела его как следует, когда он был чист и ее не терзал страх, что он умрет. Она провела пальцами по татуировкам тирканианских надписей и других странных символов на его груди. – Этих раньше не было.

– Их сделал один ульджукский мистик. Сказал, они защитят меня от афритов.

– Афритов?

– Демонов из огня и пыли.

Блажкин палец проследовал вдоль чернил вниз к его животу.

– И помогло?

– Ну, африт Черное Чрево, которого на меня натравили, убить меня не смог, так что… – Он по-мальчишески пожал плечами. – Думаю, у меня все же есть пара историй, которые смогли бы потягаться с твоей.

Блажка покачала головой.

– На это даже не надейся. Я тебя все равно переплюну.

– Ты же не слышала…

Она приложила палец к его губам.

– Кентавры спасли мне жизнь.

– Да ну нахрен!

– Да. Накормили, нашли моего свина и отпустили.

Шакал вытаращил глаза.

– Какие милые лошаки. И с чего они это сделали?

Теперь настала Блажкина очередь пожимать плечами.

– Можешь спросить у них в Страве, когда Зирко призовет тебя на следующую Предательскую. – Она покачала головой, сердясь на саму себя. – Черт. Прости. Я думала, что сцедила весь яд, но похоже, змея еще может напасть.

– Блажка… вряд ли я попаду в Страву. – Шакал поднял левую руку, продолжая поддерживать ее правой. – Это сложно объяснить, но Зирко… он всегда был рядом, у меня на задворках сознания. Не голос, но… его присутствие. Оно пропало. Я его больше не чувствую. Думаю, ты отрубила не только мою руку.

– А дары Аттукхана? – спросила Блажка, немного отклонившись назад, чтобы присмотреться к его ранам. Укусы заживают быстро.

– Дары возвращаются, – сказал он. – Но медленно.

– Тогда и Зирко может вернуться.

– Может, – допустил он, опуская руку.

– Даже если не вернется… Жрика предостерегла нас, Шак. Белико не помогает просто так. Теперь ты можешь оказаться привязан куда сильнее, чем Зирко. Поэтому я не думаю, что ты будешь меня благодарить.

– Поэтому ты сказала, что не знаешь, в чем ошиблась, а что сделала правильно? Давай пока просто порадуемся тому, что я жив.

– И все? – Блажка усмехнулась.

Шакал вздрогнул, когда ее рука скользнула по внутренней стороне его бедра, а губы приблизились к его.

– Времени у нас немного, – прошептала она, когда его губы сместились за ее ухо и знакомый трепет вызвал улыбку на ее лице.

Шакал только согласно хмыкнул и продолжил безмятежно прохаживаться губами по ее шее.