Шрифт:
Закладка:
Потому все, что мне пришлось выслушать от Деда при обсуждении конструкции фронтона, следовало воспринимать раздельно, как скорлупки от семечек, пропуская словечки «для связки слов» и ловя среди матерной шелухи то, что и было сутью разговора.
Абзац двенадцатый
Вот и сейчас не мог понять многоопытного Деда, срубившего и обиходившего не один десяток, если не сотен домов и срубов, о какой-такой голубятне он толкует.
— Хорошо, — вынужден был согласиться со стариком, — а как и где мне эту голубятню строить? Ты бы лучше по лестнице поднялся и показал что к чему. А то тебя, старого, не поймешь, заладил — голубятня да голубятня…
Дед разразился таким каскадом ругательств, что иной непривычный к подобному словоизлиянию человек, убежал бы без оглядки от греха подальше. Мне ж бежать было некуда, тем более получить дельный совет от кого другого и вовсе не предвиделось. Дед по всей округе слыл наилучшим плотником, и к нему приезжали даже из города с приглашением поучаствовать в строительстве какого-нибудь чересчур хитрого сооружения «под старину», на что в те годы пошел особый спрос. Он же, не переставая поминать и матушек, и тетушек, и непонятливых строителей, прихватил с земли кусок дощечки и полез по прислоненной к срубу лестнице. Там, наверху, он приложил дощечку к верхнему бревну чуть наискось и прокричал:
— Здеся вот пришпандоришь их в ряд, а на них апосля доски под карниз лепи. Понял теперича, осинова башка?
— Так это и будет голубятня твоя, что ли?
— А то как, она и есть… Как иначе-то? Иначе нельзя, прольет верхний венец, а там и до полу за год плесеня дотянутся… Тогда пиши пропало, руби все по новой, без голубятни-то…
Тут до меня окончательно дошло, что у плотников наклонный карниз, служащий стоком для воды со всей площади фронтона, и зовется «голубятней», поскольку там обычно сидят голуби, греясь на солнышке. Чей-то зоркий глаз подметил, и прижилась, утвердилась в народе эта самая голубятня, будь она трижды неладна.
Отблагодарил Деда за разъяснение сути «голубятни» несколькими пачками сигарет, на которые он брезгливо поморщился, мол, с фильтром, отламывать придется, но ушел вполне удовлетворенный. И вот этот вполне самостоятельный мужик каким-то непостижимым образом попал под опеку никчемного и жуликоватого Вакулы… Такой жизненный расклад в моей осиновой, по словам Деда, голове никак не укладывался. Судьба? Или наша многовековая привычка жить под хозяином?
Абзац тринадцатый
Проводив званых и нечаянных гостей, вернулся в дом и присел перед Джоем. Меня беспокоила новая повязка, которую он за время моего отсутствия вполне мог содрать, как и вчерашнюю. Но нет, повязка хоть и пропиталась в нескольких местах кровью, но была в целости и сохранности. Пес явно умнел на глазах, а если еще позволит завтра поменять бинты без посторонней помощи, то его статус в моих глазах поднимется сразу на несколько порядков. Занялся повседневными делами и не заметил, как стемнело, а потом ночь стерла контуры домов и деревьев, вобравших в себя последние солнечные отблески.
И настала лучшая пора моего одинокого бытия, когда все спешные дела переносятся на другой день и уже не ждешь ни запоздалых гостей, ни телефонных звонков и мысли, за дневной суетой затерявшиеся на задворках памяти, обретают отчетливый образ и выстраиваются в очередь, как посетители в приемной важного должностного лица. Самое время поразмышлять, посетовать или порадоваться произошедшему, случившемуся, недаром есть такая икона «Нечаянная радость». Поскольку радоваться в повседневной жизни, простите меня, но особо нечему. И радость, нам доставшаяся по большому счету всегда нечаянная. Как и жизнь, и смерть, и мы сами… Все имеет одно определение — не-ча-ян-но-е…
И в тот вечер вполне рядовой и обыденный радости никакой не испытывал. Разве что опять же чисто случайное знакомство с грумершей Сабриной. Но вряд ли эта случайность когда-то повторится. А если да, она уже не будет случайностью, а простой, вынужденной необходимостью. Чаще всего люди так и встречаются: в поисках жилья, работы, в поездке или… когда им становится тоскливо и одиночество начинает тяготить, а тело, душа требуют взаимности и пусть не любви, то хотя бы недолгой привязанности.
Мне это хорошо знакомо. Я быстро привязываюсь к людям и так же быстро отвязываюсь, стоит лишь посильней затянуть узелок едва начавшихся отношений. Ты надеваешь на себя стеклянный полупрозрачный колпак, когда тебя все видят, а ты смотришь лишь на свою избранницу, оказавшуюся чудесным образом рядом с тобой. Постепенно кислород от совместных страстных вдохов и выдохов исчезает, дышать становится все труднее и тебе становится ненавистен тот, кто поглощает так необходимый тебе для дыхания воздух. Рано или поздно колпак лопается, и ты весь в ранах и порезах, едва дыша, выбираешься на свежий воздух и вновь обретаешь возможность видеть всех спешащих мимо загадочных незнакомок и забываешь о том, что вслед за страстью неизменно наступит нехватка кислорода, а иначе говоря, элементарной свободы действий и мыслей.
Нет, кто-то умудряется жить более экономно и с умом расходует отпущенный ему запас. Не горит, а тлеет рядом со своей избранницей. Удлиняет или, наоборот, продлевает он тем самым свою жизнь, судить не берусь. Но для меня неприемлем экономный подход в отношениях меж людьми. Мне по душе неземное свечение, этакая радуга чувств, фейерверк сказанных слов, тысячеваттное замыкание от необдуманных поступков, шаровые молнии в глазах и электрические разряды такой силы, что падаешь на землю полуживой и потом до л го-дол го приходишь в себя после случившегося. И это тоже нечаянная радость, которую иногда приходится ждать не год и не два, а полжизни, а то и всю жизнь, после чего, дождавшись этого чуда, не страшно и расстаться со своей спутницей, у которой такое прекрасное имя — Жизнь. Твоя Жизнь…
Вечером, перед сном людям верующим рекомендуется читать молитву и каяться во всех дневных промахах и согрешениях. И даже в тайных помыслах, чтоб в случае чего предстать перед Богом, уже осознав все допущенные огрехи и опять же чистым от дурных мыслей. Все так. Но как расценить мри недавние мысли в адрес той же Сабрины? Как ни крути, а что ни на
