«Везде хорошо, где нас нет», — философски думал Петрушин, в который раз безуспешно прикидывая, как раскассировать тридцать рублей с мелочью, оставшиеся от одолженной у матери сотни.

После его возвращения в офис процесс пошёл по отработанной схеме. Обэпник, подложив под бланк протокола копирку, переписывал названия папок. Петрушин укладывал учтённую документацию в коробку. Когда набили до верху первую, Лукьянов ловко опечатал её при помощи полосок бумаги с оттисками печати для пакетов и широкого скотча.

До Кокошина только в этот момент дошло, что незваные гости намерены выгрести канцелярию до последней бумажки.

— Э-э-э, — подал голос он, — господа, вы чего?! А по текущим сделкам как мне работать? Когда хоть обратно привезёте?

Ответов не последовало, все были при деле. Лукьянов старательно строчил, Валера Петрушин подравнивал толстую стопку скоросшивателей, белозубо улыбающийся Сутулов выспрашивал у сотрудницы турагенства, сколько стоит поездка в Турцию.

Риелтор решил покачать права:

— Вообще, какая связь между убийством и продажей квартир? Я знать не знаю никаких Зябликовых, никаких Малининых!

— К-калининых, — поправил его Сутулов, прерывая беседу с приятной девушкой с ямочками на пухлых щеках. — В-вон, г-га…газетка у в-вас л-лежит… «Обозрение»… Там П. Н-никандров всё кра-а-асиво ра-а-асписал… А с-сколько и…изымать, в-вопрос не по а-адресу… М-мы п-поручение с-следователя п…п… прокуратуры ис…исполняем…

Кокошин понял, что уговоры бесполезны. Обещания проблем, которые почти всегда присутствовали в таких ситуациях, прозвучали неубедительно.

— Беспредел! Я буду жаловаться прокурору города!

— С-сколько у…у-угодно. — Сутулов знал, что в ходе работы по резонансным убийствам цель всегда оправдывала средства.

Прокуратура, не меньше милиции заинтересованная в раскрытии преступления, отделается грамотной отпиской.

Когда полчаса спустя скучная процедура обыска закончилась, подоспело время для следующего болезненного укола.

— А т-теперь к…к-квартира! — майор вытащил из потёртой кожаной папки новый документ. — О-ознакомьтесь.

Приобретшая клюквенный окрас кожа на черепе риелтора просвечивала сквозь редкий ёжик светлых волос. Теперь он загрузился капитально, на выпуклом лбу заблестели бисеринки выступившего пота. Вполголоса матюкаясь, стал одеваться. Не с первого раза попал в рукав короткой щегольской дублёнки.

Лукьянов с Петрушиным перетаскали в багажник «Волги» тяжёлые коробки, набитые изъятыми документами. Обэповец убыл в УВД, его миссия, носившая технический характер, завершилась. Возвратиться машина должна была с экспертом ЭКО на борту. По замыслу многомудрого начальства обыск в жилище Кокошина, расположенном в том же доме, будет проводиться с участием специалиста.

Пока возле подъезда дожидались криминалиста, успели без спешки перекурить. Сыпавший с самого утра снежок на глазах превращался в снегопад. Риелтор, ловя момент, бочком отошёл в глубь двора, к гаражам, откуда принялся названивать кому-то по сотовому. Оперативники ему не препятствовали. Поведение Кокошина вполне входило в их планы, со вчерашнего дня его телефоны — мобильный и офисный — находились под техникой. Вне всяких сомнений, каждый из выданных им в эти минуты звонков относился к последним событиям. Суть разговоров, равно как и выявление связей риелтора, могло существенно продвинуть расследование вперёд. Рубоповцам через своё областное руководство удалось добиться почти невозможного — пробить в УСТМ горячую линию. Теперь инициатор мероприятия сможет узнать о содержании переговоров уже сегодня, а не спустя недели, когда информация утратит актуальность.

Наконец из-за угла вывернула громоздкая «Волга», привёзшая эксперта Елина, снаряженного внушительного вида пластмассовым чемоданом. Сотрудники зашли в подъезд, предварительно пропустив вперед Кокошина. Поднявшись на второй этаж, Сутулов, не мешкая, надавил на кнопки звонков трёх квартир, расположенных на одной площадке с интересующей их семнадцатой. За стальной дверью двадцатой яростно залаяла собака. Из запросто открывшейся двери квартиры под номером девятнадцать вышел взъерошенный дядя в тренировочных штанах и армейской рубашке с карманами на груди.

— О, м-мужчина, — обрадовался Сутулов, — п-понят-тым бу-удете.

Кокошин к этому времени открыл оба хитрых замка своей квартиры и шагнул внутрь жилища. Как привязанный, за ним проследовал эксперт, которому не терпелось поскорее поставить на пол оттянувший руки неподъемный чемодан.

— М-мужчина, п-пройдите, э…это не…ненадолго, — Сутулов убеждал жильца из девятнадцатой проявить сознательность.

А тот сумрачно дырявил глазами Петрушина, облокотившегося локтем на перила.

Сохраняя бесстрастное выражение лица, Валера сказал напарнику, что понятых он сейчас найдёт, после чего приблизился к мужчине в немодной рубашке цвета хаки.

— Привет, Степан Тимофеич, — как ни чем не бывало, протянул руку оперативник. — Давай к тебе зайдём на минуту, скажу чего.

В прихожей за закрытой дверью отставник осуждающе покачал головой:

— Вот ты какое кабельное телевидение, оказывается! Внедрялся! Вербовал в сексоты! Тьфу!

— Вербовка, Стёп, это другое совсем, — интонация Петрушина была примирительной, но без заискивания. — А сексот тут вообще не при чем. Я свою работу делал. Попытайся понять, ты тоже погоны носил.

— Так ты, значит, мент… милиционер то есть?

— Старший оперуполномоченный отделения по раскрытию убийств, капитан, — в подтверждение сказанного Валера продемонстрировал служебное удостоверение со своей фотографией в форме.

Степан Тимофеевич, военная косточка, обнаружив, что перед ним старший по званию, машинально оправил свое неуставное, бэушное обмундирование.

— А при чём Алексеич и убийства? Думаете, что он кого-то? — отставной прапор сделал выразительный жест рукой.

— Да не-ет, — Петрушину нужно было внушить Степану, что своими действиями он не навредит соседу. — Он, как ты и говорил, нормальный мужик. Мы парней ищем, ну тех, что жили у него перед праздниками. Он, по ходу, и не знал, чего это за публика, просто на хату пустил.

— А убили-то кого? — судя по тому, что ветеран перестал рассержено раздувать ноздри, доводы убойщика на него подействовали.

— Двоих тут неподалёку, на Васнецова, на спуске к пойме завалили. Тридцатого декабря. Слышал, поди?

Отставник пригладил ладонью растрёпанные сальные волосы.

— Читал в газетке. Только там пишут, что их «Белая стрела» уконтрапупила. Спецподразделение, которое бандитов ликвидирует. А?

— Да брось ты, Стёп, чего только сейчас не напишут, лишь бы покупали. «Белая стрела»! Ты двадцать лет в армии прослужил, много ты суперменов видел? Рэмбов всяких? То-то и оно-то.

Выражение глаз у хозяина девятнадцатой квартиры осталось недоверчивым.

— Так это, получается, киллеры у нас тут проживали?

— Скор ты ярлыки клеить, Тимофеич, — опер старался не спугнуть ветерана вооружённых сил. — Они — знакомые убиенных, может, расскажут что интересное. В таком деле за каждую мелочь приходится цепляться.

— Ну да, знакомые, — Степан не стал притворяться, что поверил, ухмыльнулся. — Потому вы с ордером на обыск к Алексеичу и пожаловали.

— Формальность, — Валера не отступал от своей линии, — начальство заставило. Начальнику ведь, сам знаешь, как — лишь бы подчинённый на месте не сидел, лишь бы шуршал.

Настрадавшийся за годы службы от самодурства отцов-командиров отставник кивнул, соглашаясь. Последний аргумент был доходчивым.