Утром 24 июня, после месяца стоянки, был, наконец, получен приказ о выступлении. Двигаясь походным порядком и делая около сорока верст в сутки, колонна достигла Полтавской губернии, нигде не встретив красных. На четвертый день, 27 июня, в районе Ожехова кирасиры, шедшие впереди, атаковали красный башкирский полк, удиравший на тачанках. На следующий день наши разъезды обнаружили значительные обозы, идущие на волах, поперек движения. Развернувшись, полк атаковал прикрытие, драгуны направо, а уланы вышли левее. Большевикам удалось спастись впереди на тачанках, но часть обозов досталась полку. Уланский эскадрон, под командой ротмистра Фермора, отбил несколько пар быков, запряженных в телеги, которые большевики побросали со взятыми ими насильно подводчиками. Драгуны захватили нескольких пленных и канцелярию с плакатами и всевозможными брошюрами и агитационными книгами и списками. Башкирский красный полк бежал так быстро, что никак не могли его достигнуть.

30 июня, после бивака, нашему полку, двигавшемуся в голове, было донесено, что в районе города Гадяча еще двигаются большевистские обозы. Развернувшись в перелеске, мы были встречены пулеметным огнем на околице большого села. Выхватив шашки, эскадроны бросились в атаку, зарубить сразу нескольких красных, которые спрятались за заборами. Тут же один из драгун-колонистов выволок из кустов пулемет, брошенный им в панике, но какой-то странной, не обыденной еще для нас системы. Прибывший незадолго в Люботин и принявший драгунскую конно-пулеметную команду специалист-пулеметчик подпоручик Огиевский определил, что захваченный пулемет – принятый в греческой армии, и, так как к нему было мало патронов, а другие не подходили, он был отправлен в обоз.

Дело под Ново-Павловкой

Пройдя под огнем через деревню, наши лавы, в которых уланский полуэскадрон уже перемешался с нами, снова углубились в перелесок, а я, оставив в роще полуэскадрон ротмистру Лабудзинскому, вышел с передним взводом корнета Келеповского на шоссе, огибавшее с севера город Зеньков. Разъезды улан, под командованием штабс-ротмистра Крыжановского, дали знать, что стоящая впереди нас деревушка Ново-Павловка занята красным обозом, но что его прикрытие, довольно значительное, встретило их сильным огнем. Судя по фронту, занятому цепью, большевики имели здесь не менее батальона.

Повернуть назад уланский полуэскадрон корнета Зубова уже не было возможно, и мы влились к ним, с криком «Ура!» понеслись по шоссе под огнем пулеметов, имея уже несколько раненых. В деревне мы промчались между заграждавшими дорогу лазаретными фургонами, я лишь мог заметить, как, убив несколько красных солдат, выскочивших из домов, драгуны, увлекаемые корнетом Келеповским и мчавшимся с ним корнетом уланом Линицким, продолжали бешено мчаться вперед. Вскоре с боков началась такая сильная ружейная пальба и стали рваться впереди ручные гранаты, что передние повернули назад и уже под огнем со всех сторон, а также видя, что начали рваться гранаты большевистских орудий из-за окружавшего деревню леса, стали возвращаться обратно. Здесь, при обратном движении, пришлось нести больше всего потерь. При мне лично попадали несколько раненых и убитых улан. Впереди меня несся, пригнувшись к седлу, рядом с корнетом Келеповским, уланский корнет Линицкий, брат эскадронного командира. Вдруг он согнулся и, схватившись за грудь, упал бы, если бы не был поддержан с боков. К счастью, удалось тут же перетащить и положить его, тяжело раненного в грудь, на брошенную впереди запряженную повозку. Упав с лошади, мне удалось спастись из этого ада лишь потому, что ехавший унтер-офицер посадил меня впереди себя, и, таким образом, некоторое время неслись вдвоем. Пересел лишь далеко позади, найдя, наконец, с большим трудом свою кобылу. Раненный в грудь корнет Линицкий не дожил и до вечера. Через два часа мы могли лишь вывезти его тело в ближайшее место бивака.

Через два часа, т. е. уже в сумерки, опираясь на наше подробное донесение, 2-й конный полк и кирасиры, шедшие сзади нас, окружили, поддерживаемые огнем нашей батареи, кольцом город Зеньков и заставили красную пехоту спешно отойти к северу. При этом было захвачено много пленных и несколько пулеметов. Таким образом кончилось дело под Ново-Павловкой, где, потеряв несколько десятков людей, мы выяснили силу и точное расположение большевиков и помогли главным силам выдвинуться далее на север. При этом было отнято много пулеметов, разного имущества и пленных.

Еще неделю, с дневными боями, двигаясь вплотную за быстро отходящими большевиками, шла бригада, почти не останавливаясь, через всю Полтавскую губернию. Во время одного из очередных дневных переходов передней походной заставой корнета Келеповского был остановлен ехавший навстречу какой-то верховой на хорошей лошади и одетый в синюю шерстяную косоворотку. Найденные при нем документы, которые он пытался уничтожить, были на имя командира Сумского советского конного полка. Его отправили для допроса в штаб бригады, а оттуда в штаб дивизии пешком. По дороге, проходя через деревню, он пожелал напиться и был подведен драгунами к колодцу. Здесь, нагнувшись, в одно мгновение перекинулся и бросился на его дно с высоты в несколько десятков метров.

Неустанно, с дневными переходами по 40—50 верст в сутки, полк все шел дальше и дальше. Иногда короткими боями, сопровождаемыми неизменной и традиционной лавой, выбивали заставы красных из прилегающих деревень и, захватив последние, широко пользовались контрибуцией одежды у населения. Особенно тяжело отзывалась на движение полная непригодность обуви, так как запасов ее не было и чинить не было времени. Драгуны страдали от перетертых ног и желудочных заболеваний. Больше десятка заболевших дизентерией и тифом пришлось направить в тыловой лазарет.

После незначительных столкновений, при которых большевики, обычно отстреливаясь, мчались что есть духу назад, около 10 июля, почти нигде не задерживаясь, наша колонна подошла, наконец, к Бахмачу. Здесь занимавшие его несколько рот красных, испортив сколько могли пути и взорвав водокачки, не оказали большого сопротивления. Полком было взято снова несколько десятков пленных, а полуэскадроном 2-го конного полка был отбит целый поездной состав с разного рода имуществом. Большевики отошли на противоположный берег реки Сейма, что к северу от Батурина. 14 июля, на второй день занятий Бахмача, прибывший незадолго в штаб вместо полковника Шукевича подполковник Иордан[483], назначенный начальником штаба, вызвал меня и передал приказание немедленно выступить с 2 эскадронами (драгунами-конногренадерами) и, заняв город Батурин, произвести тщательную разведку занятых красными деревень по другую сторону Сейма, а также окружающих Батурин поселков.

Временное занятие Батурина и неудачи под Бахмачем

Выступив через несколько часов, два эскадрона (драгунский с поручиком графом Беннигсеном и конно-гренадерский штабс-ротмистра Багговута) к вечеру были уже в Батурине, а высланные мною разведы корнета Гевлича (только что произведенного из вахмистров) и поручика конно-гренадерского эскадрона Лютера[484] в близлежащие деревни донесли, что деревни эти свободны, но мосты впереди