Шрифт:
Закладка:
Плохо одетые, терпя неисчислимые мучения от холода, болезней и недоедания и подчас засыпая в седле от усталости, лейб-драгуны во время атаки были всегда первыми, и храбрость, ими проявленная, неоднократно отмечалась их начальниками, как то генералом Петровским и Барбовичем в Северной Таврии.
Мне лично было приятно слышать из уст этого сурового и строгого боевого начальника, каким был генерал Барбович, при отдаче боевого приказания, большой важности слова: «Пошлите драгун из Сводно-гвардейского полка. С ними можно быть спокойным».
Аттестация генерала Барбовича вполне оценивала тот вклад, что вложил в свое детище ее создатель и постоянный покровитель, полковник Римский-Корсаков. Светлая память о нем останется навсегда в истории жизни лейб-драгун в Белом движении.
Его пример высокой личной храбрости и рыцарского отношения к своим соратникам глубоко усвоен в его родном эскадроне. С подорванными силами, еле поправившийся от вынесенных им тифов, полковник Владимир Петрович Римский-Корсаков всегда остается верным себе и свято охраняет горсточку добровольцев лейб-драгун на чужбине, разделяя с ними их лишения в Галлиполи.
С ними, с неизменным своим помощником Н.А. Озеровым он решается отправиться в Сербию на пограничную боевую службу в свой последний жизненный этап.
Северная Таврия – в ней проходят светлые минуты боевых удач и темные этапы походной жизни и вынужденных отходов лейб-драгун. Сотни верст Мелитопольского и Бердянского уездов прошли несколько раз вдоль и поперек добрые кони гальбштадтских колонистов. Сколько раз скакали они во весь опор с изрешеченным пулями бело-красным значком впереди навстречу большевистским палачам. В ней – в Северной Таврии, в ее глинистой земле, покоятся навсегда тела многих безвременно погибших господ офицеров, столь свято исполнивших свой последний долг перед Великой Россией.
Ротмистр граф Андрей Толстой, Аполлон Колокольцов, Сергей де Витт, поручик Анатолий Келеповский, юноша корнет князь Николай Енгалычев, корнет Кирилл Гевлич и вахмистр, старый сверхсрочный, Шлея, проделавшие весь двухлетний поход и умершие оба от тифа, поручики граф Беннигсен и Ив. Ал. Зеленой, оба без вести пропавшие. Многие и многие десятки доблестных унтер-офицеров и солдат лейб-драгун. Им, душу свою положившим на поле чести вполне добровольно и сознательно, – кладу я низкий поклон, сохраняя вечную память их доблести и примеру. Будущее поколение лейб-драгун в будущем родном полку, в воссоздание которого каждый лейб-драгун горячо верит, сумеет оценить их заслуги и тяжкие лишения, что безмолвно и с безграничным терпением несли они – эти добровольцы и их руководители.
Их сливала одна общая идея, одна мысль. Они несли ее всюду под сенью старых полковых цветов: «За Веру, Царя и Отечество».
А. Литвинов
С ЛЕЙБ-ДРАГУНАМИ В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ[488]
В глубине Африки, 10 лет спустя после событий Гражданской войны, довелось мне получить интересный выпуск 1-й книги «Лейб-драгуны дома и на войне». Богатый исторический и бытовой материал, относящийся ко времени двух войн, заключающийся в этом выпуске, позволяет надеяться на то, что дело издания не ограничится одним лишь первым выпуском, но что за ним последуют и дальнейшие.
Как участник войн, коему не раз приходилось встречаться в боевой обстановке с доблестными лейб-драгунами, я с большим интересом ознакомился с книгой, в частности с наиболее интересным лично для меня очерком полковника Главацкого «От Азовского моря до Курской губернии и обратно», описывающим тот поход, участником которого мне довелось быть с начала до конца и в течение коего судьба соединяла меня неоднократно с лейб-драгунами, то находясь в их подчинении, то принимая командование над ними, то участвуя бок о бок с ними в боевых действиях наших славных полков против большевиков.
При всей искренности рассказа полковника Главацкого, составленного, видимо, много лет спустя и часто со слов третьих лиц, как это указывает сам автор, я натолкнулся на довольно крупные неточности. Зная, какой ценный материал для будущего историка представляют собою подобного рода записки, беру на себя смелость исправить некоторые места и дополнить их.
Сознавая всю ценность точности мемуарных сведений, я произвел немедленно после оставления Крыма сводку боевых действий своего родного лейб-гвардии Кирасирского Ее Величества полка за все время Гражданской войны, которая послужила основой составленной совместно с полковником фон Баумгартеном «Памятки кирасир Ея Величества за время Гражданской войны», изданной в Берлине в 1927 году. Хронология событий была нами строго проверена не только в обществе офицеров нашего полка, но и совместно с офицерами других полков гвардейской кавалерии и штабов дивизии и корпуса. Имея перед собой экземпляр «Памятки» и свои личные записки и документы, я с уверенностью могу исправить и дополнить рассказ полковника Главацкого и написать краткий рассказ о том, что мне пришлось пережить совместно с лейб-драгунами.
Впервые пришлось мне встретиться с ними во время того самого Ак-Манайского сидения, с которого полковник Главацкий начинает повествование. Кадры почти всех полков гвардейской кавалерии собраны были на небольшом участке фронта и начали там свою совместную боевую работу. До этого времени мы находились в разных полках и на разных фронтах и имели возможность встречаться лишь случайно в тылу.
В апреле 1919 года, после оставления Северной Таврии, в нашей армии на всех фронтах произошел перелом в нашу пользу. Отступление кончилось закреплением на позициях. Они были тем исходным пунктом, с которого должно было начаться наше крупное наступление. Оно было, наконец, назначено на 5 июня 1919 года (а не 4 мая, как указывает полковник Главацкий). Около 12 часов ночи с 4-го на 5 июня пишущий эти строки получил приказание из штаба Сводно-кирасирского полка принять в командование всех безлошадных кирасир Ее Величества в количестве 55 человек и, сформировав стрелковый полуэскадрон, прибыть в окопы Сводного полка Кавказской кавалерийской дивизии. Однако, по прибытии моем в окопы, командир Кавказского полка получил уже распоряжение направить мой полуэскадрон на Арабатскую стрелку для устройства совместно с моряками десанта в тылу у большевиков. К рассвету добрался я до Арабата и двинулся оттуда на присоединение к двум пароходам «Граф Игнатьев» и «Гидра», находившимся в 12 верстах к северу. В 8 часов утра отряд мой поравнялся с пароходами, стоявшими на якоре, и я отправился к старшему морскому офицеру мичману Севастьянову. Канонада в это время с полуострова слышна была сильная – ясно было, что развивался крупный бой. От Севастьянова узнал я, что к северу от нас находится конный полуэскадрон лейб-драгун и что наша задача – перетащить три моторных катера через стрелку. После этого
