В прожжённой службой голове флотского слова бойца никак не желали складываться во что-то осмысленное.

— Её Высочество?.. — непонимающе нахмурился он.

— Так точно! Имели честь… стоять в спарринге с Её Высочеством!

— А вы, часом, не упились в умат, хлопчики? — глаза флотского превратились в щёлочки. — Какая принцесса, какой спарринг⁈

— Господин старшина, Борн и Рубинс нам уже все уши прожужжали про Принцессу. Говорят, бились с ней в кабаке. Вчера вечером, — нашёлся благодетель, объяснивший тонкости мироздания опытному командиру.

— Вот как?.. Теперь меня мучают сомнения… а не допустили ли вы в подпитии оскорбления Правящего Дома? Как можно принять очередную шалаву за… Её Высочество? Отвечать! — последнее слово было не просто сказано, оно пронзило само пространство, заставив его вибрировать от вложенный децибел.

По ряду бойцов прошлись смешки. Однако Борн, первым получивший «гостинец» от командира, не проникся юмором товарищей. Он весь как-то вдруг подобрался — даже сильней, чем от недавнего удара, — набычился, и выдал, смотря прямо в глаза старшине:

— Не смейте оскорблять Её Высочество, господин старшина! Она достойная дочь Ясеня!

— Так с чего вы взяли, что та ш… женщина — Принцесса? — тон флотского опять сделался небрежным, и парням стоило бы напрячься, но они вновь не углядели подвоха.

— Она оплатила нам выпивку, — пожал плечами Рубинс.

Смешки в строю перешли в хрюканье.

— Вот как? Выходит, если ш… женщина оплатит вам выпивку, это сразу же возносит её в дворянское… королевское достоинство?..

— Никак нет, — боец уже понял, что сказал что-то не то, но как выйти из сложившейся ситуации, не знал.

— А!.. Я понял! Ещё ей для этого нужно начистить вам морды!..

Десантники, если бы не стояли в строю, уже бы сидели, схватившись за животы. Лишь двоим из них по-прежнему было не до смеха. Борн и Рубинс тщетно пытались уместить в головах, как их строгий и преданный Королевскому Дому старшина может произносить столь святотатственные слова. Обе стороны отказывались понимать и принимать позицию оппонента. Простое вразумление старшиной нерадивых подчинённых вот-вот грозило перерасти во что-то по-настоящему грандиозное.

Между сторонами конфликта буквально искрило. Если бы взгляд мог поджигать, обе группы уже бы обратились в пепел. Даже до старшины начало доходить, что тут не всё так просто. Десантники вообще существа упертые, особенно — эти двое. Недаром Борн и Рубинс каждую увольнительную нарывались на драки. Но такого, как сегодня, не случалось ещё никогда. Либо эта парочка в самом деле упилась вдрабадан, и тогда это последняя их увольнительная на ближайшие полгода, либо…

А вот что «либо» старшина додумать не успел, потому что в ангар влетел один из несущих на мостике службу офицеров. Его глаза навыкате и шальной взгляд говорили сами за себя: произошло что-то из ряда вон выходящее. Возможно даже, началась война. Но это вряд ли. Такой банальностью помощника капитана не проймёшь.

— Старшина Фэйс!

— Я!

— Мне нужны двое… Борн и Рубинс.

— Мне объявить о дисциплинарном нарушении?

— Что?.. Нет! На мостик, оба! Немедленно. Со мной.

— Господин помощник капитана, — подался вперёд флотский. — Могу я узнать, что происходит? Это ведь… мои люди.

— Можете, — офицер как-то затравленно оглянулся назад, откуда только что прибежал. — Её Высочество. Хочет говорить с… вашими людьми.

Немного подумав и дав возможность старшине оценить сказанное, он счёл необходимым уточнить:

— Лично.

Когда они поднялись на мостик, на голографическом проекторе действительно восседала Её Высочество. В смысле, не на самом проекторе, разумеется. Проектор воспроизводил облик Наследной Принцессы Ясеньской. Весьма недурственный облик, надо сказать, ещё и не обделённый толики официоза и торжественности. Изящный брючный костюмчик и собранные в косу волосы как нельзя лучше этому способствовали. Миловидное курносое личико сейчас излучало торжественность и совсем чуть-чуть — нарочитую неофициальность встречи.

— Доброе утро, господа! — первой начала говорить Принцесса. Да оно и понятно, сегодня флотские были куда менее расположены качать права, чем вчерашним вечером.

— Доброе утро, Ваше Высочество! — Рубенс нашёлся первым. Вчера это стоило ему знатного удара, отправившего в нокаут, сегодня же подарило улыбку юной леди.

— Надеюсь, вы не слишком расстроились после вчерашнего, Борн? Мой молодой человек слишком переживал за исход нашего спарринга… Переживал за меня.

И такой взгляд, изучающий и намекающий.

— Всё хорошо Ваше Высочество. Мы с приятелем вчера сами излишне увлеклись, — на самом деле ни Борн, ни Рубенс просто физически не смогли бы держать зло на такую милашку, даже не будь она принцессой. — На вас невозможно держать зло, Моя Принцесса. Увидеть вас — это дорогого стоит. Теперь у меня весь день будет отличное настроение!

— Очень рада, Рубенс! Позвольте тогда ещё раз поблагодарить вас за интересное приключение, которое вы мне вчера подарили. Живой спарринг, с такими бравыми десантниками — что может быть лучше на сон грядущий?.. Удачи вам. Я попросила господ офицеров, сегодня можете отдыхать. Ведь в каком-то смысле ваше неважное состояние — это моя вина.

Принцесса ещё раз рассыпалась в благодарностях, десантники, в свою очередь, решились на парочку комплиментов. И вот уже голографическая проекция пуста, а перед немного ошалевшими бойцами до боли знакомые рожи господ офицеров. Которым очень и очень далеко до мимишного облика посетившей их сегодня Нимфы. Этот контраст заставил Рубенса, наверное впервые в жизни, задуматься о природе монархии. Ведь куда приятней наблюдать на голографе Королеву или Принцессу, чем какого-нибудь прожжённого интригана от политики… Или те же опостылевшие офицерские рожи.

В ангар бойцы возвращались, ощущая себя королями. Их действительно освободили от службы. Капитан, которому также перепала толика монаршей благодарности, был в отличном расположении духа. Улыбался, жал руки, с чем-то поздравлял. Рубенс так и не понял, с чем именно. А на палубе их окружили товарищи. Эти рук не жали. Били по плечам, многозначительно хмыкали, подначивали и даже извинялись! Но