Зальтнер был немало удивлен, когда при вторичном своем пробуждении на острове увидел, что обстановка его комнаты совершенно изменилась. Всюду был полумрак, но потолок мерцал каким-то матовым серым светом, и Зальтнер мог разглядеть все окружающие предметы. Он сразу увидел, что находится уже в другой комнате. В ней не было окон, и он уже не слышал шума моря. Около его кровати стояли корзины и тюки, и он опознал в них остатки того, что было в гондоле погибшего шара. Если б только было хоть чуточку светлее! Но как осветить комнату?

Сначала, боясь непроизвольного прыжка, он с осторожностью приподнял руку, но, убедившись, что находится в обычных условиях земного тяготения, с живостью вскочил и уселся на краю постели. И что же, в ту самую минуту, когда его ноги коснулись пола, комната осветилась. В потолке раскрылось широкое окно, и солнечные лучи, лишь слегка затемненные тентом, весело ворвались в комнату. Теперь Зальтнер уже не сомневался, что перед ним имущество экспедиции; здесь же висела его просушенная и тщательно вычищенная одежда. На полу лежала кирка, которую он захватал с собою на случай, если бы пришлось подниматься по глетчерам северного полюса. Он быстро встал и, сделав несколько шагов по мягкому ковру комнаты, почувствовал, что он снова совершенно здоров и полон сил. Потом он занялся осмотром своей просторной спальни. Прямо против его кровати была большая дверь, но открыть ее он пока еще не дерзал. Он повернулся направо и заметил в обшивке боковой стены другую дверь, которая была полуоткрыта и вела в какое-то темное помещение. Не успел Зальтнер дотронуться до этой таинственной двери, как она раздвинулась, и свет проник в соседнюю темную комнату. Тут он увидел у противоположной стены кровать точь-в-точь такую, как в его комнате, и к несказанной своей радости узнал своего друга Грунте. Тот мирно спал.

– Доброе утро, доктор! – не долго думая, воскликнул Зальтнер. – Как поживаете?

Грунте с изумлением открыл глаза.

– Зальтнер? – спросил он.

– Ну, вот мы с вами и попали на таинственный остров, и оба бодры и здоровы. Кто бы мог этого ожидать? А бедный Торм, – никто и не знает, что с ним!

– А вы-то знаете, у кого мы находимся? – сразу оживившись, спросил Грунте.

– Я-то знаю, но вы вряд ли захотите этому поверить, Но, может быть, вы уже разговаривали со славным Хилем или с прекрасной Зэ?

– Мы во власти нумэ, – мрачно ответил Грунте. – Нас никто не слушает?

– Насколько я знаю, никто, но кто их знает, эти чертовские машины! Разве можно быть уверенным, что откуда нибудь не видно и не слышно всего, что здесь происходит? Может быть, какой нибудь тайный фонограф записывает каждое наше слово. Ну, да немецкой речи они пока еще не понимают…

– Какой у нас сегодня день? Сколько времени был я без сознания?

– Ну, уж если вы этого не знаете!.. Я думаю, что времени здесь вообще не существует.

– Погодите, все это можно будет определить, лишь бы только увидеть открытое небо, – сказал Грунте, – Но как бы нам осветить комнату?

– Соблаговолите спустить ноги с постели и коснуться пола – тогда сразу станет светло. Мы здесь обслуживаемся автоматами.

– Этого я сделать не могу, добрейший Зальтнер, у меня поранена нога.

– Да что вы говорите!.. Покажите-ка.

– Пустяки. Нога перевязана, но пока мне придется еще полежать.

Зальтнер между тем поспешил к Грунте, и в то мгновение, когда он ступил на коврик перед постелью, открылось верхнее окно.

– Вот видите, – воскликнул Зальтнер. – Постепенно осваиваешься с этими марсианскими хитростями. Да к тому же я знаю уже несколько марсианских слов и могу заказать вам сейчас завтрак.

Он осторожно повернул одну из ручек над каким-то плоским тазом, который, не дав ему опомниться, мгновенно развернулся веером, обратился в стол и при этом самым невежливым образом толкнул его в живот. Зальтнер с криком отпрянул назад, но тут же снова был отброшен к столу, так как одновременно за его спиною из-под пола вынырнуло кресло. Опомнившись от испуга, Зальтнер тщательно осмотрел стол и кресло и, убедившись в их устойчивости, преспокойно уселся.

Потом он повернул вторую ручку, но, думая, что при этом стол и стул могут сами собою исчезнуть, и желая обеспечить себе полную безопасность, предусмотрительно вскочил с кресла. Но тут случилось нечто совсем неожиданное – вдруг выдвинулся какой-то ящик и ударил Зальтнера по руке. В этом ящике лежало множество трубочек, которыми, как уже знал Зальтнер, марсиане пользовались при питье. Тут он заметил, что на поверхности стола образовалось три отверстия, которые по размеру как раз соответствовали этим трубочкам.

– Ага! – сказал Зальтнер, – напитки к нашим услугам; но с этим мы еще подождем.

Он повернул третью ручку. Появилась круглая миска, и в нее из находящегося над нею отверстия повалились какие-то светло-коричневые, в палец толщиною, палочки, напоминающие по виду маленькие колбаски. От них шел приятный запах, и они смотрели так аппетитно, что Зальтнер не замедлил попробовать: это были очень вкусные поджаристые пирожки с питательной и, как показалось Зальтнеру, мясной начинкой. Но в то время как он доедал первый кусок, аппарат продолжал действовать, пирожки за пирожками падали в миску, и скоро она наполнилась до краев. – Не довольно-ли этой благодати, – сказал Зальтнер и стал раздумывать, как бы заткнуть этот таинственный пищевой источник. Он тщательно старался снова повернуть ручку. Для того, чтобы прекратить щедрость автомата, нужно было повернуть миску, – а этого Зальтнер не знал. Другой ручки он найти не мог, и вот пирожки продолжали падать неукротимым потоком из переполненной миски на стол и на пол, а там уже возвышалась гора весьма внушительных размеров. Зальтнер в отчаянии метался по комнате, но ничего придумать не мог. – Заткнуть отверстие он боялся. "Ведь в конце концов" – думал, он, – "должен же когда нибудь истощиться этот запас", и поэтому, он решил не вмешиваться в ход событий. Но когда Зальтнер захотел вынуть из миски несколько пирожков, чтобы отнести их Грунте, он заметил, что миска легко поворачивается, и тут извержение пирожков сразу прекратилось.

Он дочиста подобрал разбросанные вокруг груды яств и отнес в комнату Грунте. Там он запрятал их в одну из пустых корзин, принадлежавших экспедиции, так как и в комнате Грунте была сложена часть имущества погибшего шара.

Но прежде всего надо было достать воды, чтобы умыться. Зальтнер по очереди вертел ручки всех приборов, но все это не приводило к желанным результатам. То из стены вдруг выскакивал шкаф, наполненный совершенно непонятными вещами, то неожиданно в разных углах комнаты загорались лампочки; потом появился таз, и Зальтнер было уже подумал, что добился своего; но ему пришлось в испуге отскочить, так как таз начал накаляться. И вот, наконец, раздвинулся пол в дальнем углу комнаты, там открылся мелкий бассейн, и забила струя фонтана.

Зальтнер предусмотрительно проверил, действительно ли это вода, и чрезвычайно обрадовался, когда его предположения оправдались. Затем, разыскав дорожный несессер, он довершил свой туалет и с удовольствием расположился позавтракать.