— Зачем? — искренне удивилась она.

— Так, магазины же больше не работают, — деловито пояснил я, — Пойду отнесу парочку консервов и водички.

— Нам же самим не хватит! — вполне искренне испугалась девочка.

— Жадина, — спокойно констатировал я, — Если мы не позаботимся о тех, кто сам о себе не может позаботится, то кто это сделает?

— Илья, давай заботиться о себе? — сделала ещё одну попытку девочка.

— Казанский, — появилось ещё одно действующее лицо в коридоре, — Предложите ей переехать ко мне. Нам удобнее держаться вместе, пока всё это не закончится.

— Хорошо, — кивнул, прилаживая ножны шашки уже привычными движениями, — Не скучайте.

В подъезд выходил со всеми мыслимыми предосторожностями. Спать этой ночью не пришлось. Не знаю, может, консервы несвежие, а, может, организм отреагировал на отраву, что называется, здесь живун или это чёрная жемчужина такой эффект дала, но живот скрутило так, что всю ночь маялся.

Всё осложнялось скудным запасом воды. Рассудив, стал для большой нужды посещать крышу, чтобы успокоить и освободить кишечник, подняться туда пришлось раз двенадцать-тринадцать за то время, которое должен был спать. После десятого сбился со счёта. Сидел на крыше со спущенными штанами и материл писателей брошюрки, на чём свет стоит. Суперспособности, ага… Суперсила — реактивная струя! Как вам? А что? Можно для ускорения использовать, как увидишь развитого заражённого. Даже низенько летать, при известной сноровке.

Тем не менее аппетит проснулся утром нешуточный. Выпил свою дозу живуна и смолотил аж три консервы разом, после чего проснулась совесть и я засобирался в 213-ю. Нужно было проведать пожилую женщину, узнать как она. Всё равно на мне повисли неподъёмными гирями раненый жандарм, Аксинья и беспризорница. Сумею ещё пенсионерке помочь. Не переломлюсь.

— Кто там? — на мой осторожный стук сразу ответил настороженный знакомый голос, словно пожилая женщина только и делала, что поджидала меня.

Поднял забрало шлема, позволяя рассмотреть своё лицо в глазок.

— Казанский, — тихо ответил, приблизив лицо к двери, — Илья Казанский. Принёс вам еды. Откройте.

Щёлкнули запоры, дверь отворилась. От неожиданности я потерял дар речи. Мне в грудь смотрел дульный срез двухстволки. На мгновение всё моё внимание сосредоточилось на чёрных провалах стволов. К случаю вспомнилось, что свинцовая пуля весом в тридцать шесть грамм, выпущенная из охотничьего ружья, как правило, бронежилет не пробивает, но гарантированно приводит ливер в состояние, несовместимое с дальнейшей жизнедеятельностью…

Хотя, конечно, как повезёт. Если пуля попадает под углом, бронежилет сработает как нужно и проявит все свои лучшие качества. В этом случае бронепластина не даст пуле проникнуть в тело, часть энергии разойдётся на изменение траектории полёта и деформацию пули, но всё равно основная часть энергии улетает с срикошетившей пулей. Но если же свинцовая болванка впечатается в бронепластину по прямой, то вся энергия выстрела прилетит в неё. При таком исходе боец в бронежилете будет выглядеть бледно.

Поэтому бронежилеты высоких классов и обладают огромным весом, а самые лучшие представляют из себя цельную скорлупу. Это сделано для того, чтобы поглощать большую часть импульса за счёт своей массы, а из-за своей цельности абсолютно не деформироваться.

Если свинцовая пуля попадает в наковальню, такой массивной цели ничего не будет, она даже не пошатнётся, но если выстрелить всё той же самой пулей в пятидесятисантиметровый отрезок рельса, то дырки, конечно, тоже не получится, но отшвырнёт его на значительное расстояние. Чтобы понять, что такое заброневое воздействие, нужно сразу представить человека за рельсом.

В Новгородском Директорате бронежилеты, выполненные цельной кирасой, были только в войсках. Там и грамотно сконструированная демпфирующая подкладка, распределяет импульс на площадь поверхности, но погасить весь импульс не в состоянии.

Что лучше? Резкий удар молотком в одну точку или удар периной по всему телу, но с той же скоростью? В обоих случаях энергия удара остаётся одинаковой, разница только в площади распределения энергии от удара.

Удар мягкой периной, которую разогнали до четыреста метров в секунду, не оставит на теле даже синяков, хотя вполне может уронить даже крупного мужчину. С заброневым воздействием было бы всё проще, если бы не грудная клетка и рёбра. Само по себе такое резкое сдавливание грудной клетки ломает рёбра, и это не так страшно, как может показаться. Самые серьёзные травмы появляются из-за осколков от самих рёбер, особенно если после перелома ты не можешь несколько недель отлежаться на больничке. Если тебе необходимо продолжать активно двигаться, травмы от осколков обеспечены. На мне совсем не тот бронежилет, который принят в войсках, скорей всего, если престарелая маньячка влепит мне дуплетом в грудь, осколки моих рёбер весело брызнут из рукавов. Всё это промелькнуло в голове за считанные мгновенья.

— Затвори дверь, Илья Казанский, — приказала мне пенсионерка, — И проходи в комнату.

Сам я не охотник, предпочитал всегда тихую охоту. Грибник я, одним словом. Никогда до этого момента не задумывался о масштабах владения охотничьим оружием в Новгородском Директорате, а вот поди ж ты! У первой встречной пенсионерки двухстволка! Или это мне так везёт на приключения?

Невольно вспомнился анекдот:

Мужик собирает грибы. А рядом бабка старая с ружьём шарится.

— Ты чё, мужик, изнасиловать меня хочешь⁉

— Ты чё, сдурела, старая?

— А придё-ё-ётся-я-я…

— Чего это ты там лыбишься? — тут же прилетел вопрос.

— Думаю, что зря я такой добренький…

— Конечно… А то как же? Людишки — дерьмовые пошли, — охотно поддержала пенсионерка, — Что в пакете?

— Вода, консервы, лекарство.

— Какое лекарство? — подозрительно спросила меня пожилая женщина, продолжая держать меня на прицеле.

Я сел в комнате на стул и поставил пакет.

— Лекарство приготовила хирург Аксинья Попова, — пояснил я, — Воду и еду я честно намародёрил.

— Лекарства готовят фармацевты, — отрезала худенькая бабушка, — А мародёров по законам военного времени расстреливают. Считаешь, я старая и выжила из ума? Или думаешь, не выстрелю?

— Я не сомневаюсь в том, что сможете… эээ…

Меня осенило, что мы ещё незнакомы.

— Меня Илья звать. Я ещё раньше представился, а как ваше имя? — улыбнулся я.

— Дарина Ильинична, — процедила моя визави, — Теперь, Илья, будь так добр, расскажи старой женщине, что происходит. Почему на улице стреляют, почему никто не тушит пожары, почему нет газа, воды и света, и самое главное, откуда взялись на нашей улице упыри.

Я поразмыслил и решил, что нужно рассказывать только правду, но вдруг сердце не выдержит или что-то в этом роде.

— Знаете, Аксинья приглашала вас к себе. Нечего вам тут одной, — улыбнулся я, стараясь не смотреть на направленное на себя ружьё, — Может, она вам и расскажет, что происходит, а у меня дела срочные.

— Никуда я не пойду! — заявила мне Ильинична, — Пока не объяснишь!

— Хорошо, — решил я, — Только учтите, что я сам не до конца владею ситуацией.

Двухстволка качнулась.

— Не владеет он, — ехидно заявила пенсионерка в халате, — Давай выкладывай!

Обнадёживало то, что бабулька меня не пыталась разоружить. Значит, врага во мне не видит.

— Вы сами почти ответили на все вопросы, — стерев с лица улыбку, ответил своей визави, — Вот вы женщина опытная и решительная, это заметно.

— Ой, давай без этого! — одёрнула меня Дарина Ильинична и улыбнулась, но ружья не опустила.

— Когда-нибудь видели, чтобы по улицам упыри шастали? — всё так же серьёзно продолжил я.

— Только когда шли городские бои Новых Советов с демократами…

— Нет, я не про политику, а про настоящих упырей и мутантов.

— Предположим, что нет.

Задумалась пенсионерка.

— Не будет больше газа, света, интернета, телевидения и ещё много чего, скорой помощи, поликлиники, детских садов, школ, университетов, армии, жандармерии, корпораций, Новгородского Директората, судов, законов и курсов валют.

Пока переводил дыхание и собирался с мыслями, пожилая женщина в халате снова перебила меня.

— Это ещё почему⁈

— Потому что, кусок нашего мира провалился в другое место. Все коммуникации оборваны. Если пойдёте со мной до угла соседнего дома, я покажу.

Повисла тишина. Пауза длилась довольно долго. Воздействовать на собеседницу, я мог только, сохраняя молчание, а она не торопилась продолжить допрос.

— Я видела звёзды ночью, — сообщила мне Ильинична, — Это не наши звёзды. Да, это вообще никакие не звёзды, а помойка. Сплошные обрывки галактик