Шрифт:
Закладка:
В подъезде по лестнице поднимался, соблюдая осторожность и чутко прислушиваясь к любым шорохам — женщина предупредила, что слышала за входной дверью жуткие крики и урчание.
Но урчанию за дверью вторили такие же точно звуки, только за спиной. Внутренне холодея, обернулся. Представшая моему взору картина не радовала. На меня смотрели сразу два заражённых с верхней лестничной площадки. Лица их были изгвазданы кровавой кашей, кожа лиц уже поплыла, предвещая другие более глобальные изменения. Выглядело это всё жутко, если прибавить бонусом оловянный взгляд живых мертвецов. До заражения это были, вероятно симпатичные девочки, по возрасту годящиеся Анне в лучшие подружки. Однако паразит изуродовал их внешне и внутренне. Оба заражённых сидели над телом вяло трепыхавшегося ползуна и трапезничали, выдёргивая из разорванного живота какой-то ливер. Вероятно, они могли бы заниматься этим делом довольно долго, но в их поле зрения попалась приоритеная добыча. Знаете что я вам скажу? Ощущать себя добычей странно и неприятно.
Поняв, что выхватить шашку не успеваю, схватился за кобуру. Однако неразработаная застёжка клапана не открылась так быстро, как того ожидал. От броска первой растрёпанной окровавленной фурии мне удалось уйти шагом в сторону, та проскочив мимо, впечаталась в металлическую дверь. Но вторая не повторила ошибку напарницы и налетела на меня, повалив, на не очень чистый пол лестничной клетки. Удары раскрытыми ладонями и пальцами, как когтями, может и не были слишком сильны, но они обрушились на мой шлем частым градом. Наконец удалось справится с кобурой, пистолет был в руке. Однако острая, боль пронзила мою ногу. Зарычав, отбросил от себя резким ударом бесновавшуюся заражённую школьницу и смог увидеть, что другая вполне очухалась и жуёт мою ногу. Спасло только то, что челюстной аппарат не начал меняться, а остался вполне человеческим, а наши зубы не подходят для того чтобы эффективно разрывать добычу. Поэтому, у зомбачки не получилось прогрызть грубую ткань джинсов. Треснул выстрел, ударив по ушам отражённым звуком, но заметить попал я или нет не успел. На меня снова сверху с урчанием навалилась отброшенная мертвячка. Выругался. Выстрелил два раза ей прямо в распяленную пасть.
— Жри, тварь… — Вырвалось из меня.
Первая зомбячка всё ещё дёргалась и я снова нажал на спуск.
— И ты жри! — сатанея посоветовал я.
До слуха донеслось жалобное урчание и какие-то непонятные шлепки. Ползун, которого пожирали бодрые девчата, тоже решил, что ему необходимо закусить жёстким морпеховским мясом. А шлепала по ступенькам его полуобъеденная уже нефункциональная нога. Заражённый до обращения был бомжеватым алкоголиком и урчал так тоскливо и просяще, что я чуть было не начал его жалеть.
— Жри! — треснул выстрел из пистолета Ярыгина в замкнутом пространстве подъезда.
Нашумел я тут изрядно. Посидел, приводя пульс в порядок и прислушиваясь. Облизал пересохшие губы и сунул оружие в кобуру.
Ключи от квартиры нашлись в клапане горки. Она встретила лужей крови и обглоданными добела костями крупной собаки в коридоре и тяжёлым запахом бойни. В детской комнате всё то же самое, вот только кости не собачьи, а детские. Не нужно быть мастером дедукции, чтобы понять, что тут произошло. Я ошибся, как ни надеялся, но и женщине не повезло оказаться иммунной, и она в конце-концов превратилась в медляка и сожрала сначала ретривера, а затем и до детишек дошло дело. Разбитое стекло двери в детскую красноречиво говорило о произошедшей трагедии.
Обыск провёл почти номинальный. Не было тут ничего полезного. Даже вода из сливного бачка была выпита. Огнестрельного или холодного оружия в этих стенах отродясь не водилось. Немного круп, соль, сахар и специи были моей добычей. Затворил дверь и пока спускался, задумался, в скольких квартирах обычных людей происходит нечто подобное прямо сейчас. В брошюре, которую мне так ультимативно сунула в карман Кали, было написано, что в среднем иммунным, оказывается, один из сотни. Цифры куда как печальные.
Едва доплелся до своего подъезда. Поднялся на четвёртый и на голом адреналине вытащил тело мужика на газон к телам городового и жандарма.
Не хорошо это так с людьми, но что я мог? Похоронить их всех я не имею никакой возможности. Лишь мои губы стыдливо прошептали:
— Прощайте и простите, мужики…
Беспокоило меня ещё и то, что оставить столько мяса буквально под окном не лучшая идея. То что заражённые жрут падаль, я уже убедился. Нет, я не был чистоплюем, но что делать, если запах разложения сюда приманит кого-то вроде лотерейщика или более серьёзных тварей? Вопрос вопросов, но ответа на него у меня не было. Не могу я бросить раненого и спасаться самому.
На обратном пути осмотрел трёхкомнатную квартиру курильщика. Обстановка была более чем спартанская. Мужик или недавно в неё въехал, или был приверженцем минимализма. Потолки украшала лепнина, пол покрыт дорогостоящим паркетом, на стенах неброские качественные обои. Вот только мебели нет. Встроенная кухня, холодильник, да пара табуреток, и всё. На полу в одной из комнат валяется матрац и спальный мешок.
Обыскал холодильник. Кроме двух бутылок водки в морозильнике ничего не нашлось. В одном из ящиков кухни нашелся стратегический запас лапши быстрого приготовления, которые у нас в студенческую пору остроумно называли бич-пакетами. Не поленился заглянуть в мусорное ведро. Так и есть. Последние несколько дней мужик питался только ими. Но как он их готовил? Для приготовления лапши нужен кипяток. Обыскал даже балконы, но эту загадку так и не решил. Собрал все, что счёл полезным, в рюкзак и отнёс на квартиру к Аксинье.
В прихожей сел на мягкий пуфик, снял шлем, утёр пот со лба, откинулся на стену и закрыл глаза.
— Илья вернулся, — сообщила Аня жующая шоколадный батончик, — Как там Людмила с детьми?
Я неопределенно махнул рукой, мол, потом.
— А Дара Ильинична принесла примус и мы сегодня пили кофе и ели кашу.
— Казанский, идите к столу, потом расскажете, — позвала меня Аксинья.
Дважды меня о таком просить было не нужно. Несмотря на обилие пролитой крови и выпущенных кишок, у меня разыгрался зверский аппетит. Я уже обращаюсь⁉
Передо мной поставили тарелку полную ароматной гречневой каши, поблёскивавшей расплавленным сливочным маслом. Я соскучился по горячему больше чем думал. Мрачные мысли, связанные с началом обращения на нашем кластере, начали постепенно отпускать. Съев всё до крошки, принюхался к содержимому кружки. Кофе! Отлично! Так-то я чай люблю, зелёный предпочитаю. Не любитель кофе, но сейчас кружка растворимого зашла на ура.
— Как Сергей? — задал больше всего мучавший меня вопрос.
— Плохо, — ответила мне закурившая хозяйка, — С утра приходил в себя. Напоила его живуном, вколола антибиотики, обезболивающие, и он снова отключился.
— Вы не пробовали привести его в сознание? —спросил я.
— Нога его очень мучает, — ответила мне Аксинья, — Зачем? Казанский, вы снова хотите завести вопрос об эвакуации?
— Да, — признался я, — Тут становится всё опасней.
Говорить, что и на нашем кластере начались случаи обращения, я не стал. Зачем нервировать женщин?
Аня, смотревшая на меня всё это время молча, задала вопрос:
— Илья, принеси сладкой водички, если тебе попадётся…
— Попадётся, её везде дополна, но на девятый этаж таскать всё тяжело. Давай потом?
— Казанский, принесите ребёнку лимонада. — Нервным голосом сказала Аксинья, затушив окурок, молча вышла прочь, давая понять, что разговор окончен.
Я оторопел от всплеска негативных эмоций в свою сторону. Вот, и что это было? Могу понять, если бы она мне хоть раз сказала спасибо за то, что я делаю. Могла бы проявить хоть немного благодарности. Кажется, она не понимает, что такое сходить сейчас просто до магазина и обратно.
Я призадумался с кофе и спросил себя, а до этого она понимала? Вроде бы хирург. Взрослая женщина с серьёзным образованием. Видела что развитый заражённый сделал с ногой Сергея. Да, и рубера она видела. Каждый выход на улицу теперь сопряжён с риском для жизни. Какая ещё сладкая водичка?
Похоже, что она, да и современные женщины, вообще, не до конца понимают, что такое мужская работа. Война например. Да, что там война. Они не понимают, что такое получить в голову с ноги. А что
