Шрифт:
Закладка:
Вопрос был так равнодушно и скептически задан, что я снова растерялся и не нашёлся что ответить.
— Можно я покушаю? — подала голос Аня.
— Конечно, Аня. Хлеб в хлебнице, — пояснила слегка потеплевшим голосом хозяйка, — Вилка, нож, открывашка в столе.
Аксинья отпила вина, выпустила струйку дыма в форточку.
— Так, почему вы думаете, что перерождаетесь?
— В тот раз в аптеке накатила такая хажда, какую я никогда не испытывал. К тому же мне нехорошо, — признался я, — Болит и кружится голова, до нашего этажа еле добрался, и пить все так же хочется постоянно, живот крутит.
— Это симптомы спорового голодания, — пояснила хирург спокойным голосом, — Немного странно, почему оно у вас так проявилось, мне, например, только чуть больше хочется пить…
Всякий раз, когда сталкиваюсь с неизвестным, напрягаюсь, и сейчас напрягся. Аксинья имеет медицинское образование, если так ловко зашила Сергею ногу, значит, знает, что говорит.
— У меня тоже голова болит, — пожаловалась Аня, — И сильно хочется пить и спать.
Хозяйка квартиры задумчиво посмотрела на девочку.
— Расскажите подробнее,— попросил я Аксинью, прикладываясь к горлышку пластиковой бутылки, — Что ещё за споровое голодание? Первый раз такое словосочетание слышу.
— Хотите, вкачу укол обезболивающего? Вы столько натащили разных медикаментов, что нам на несколько недель вперёд хватит, — внезапно предложила она, — Должно голову отпустить на какое-то время.
— Конечно, — согласился я, — Давайте.
Через минуту мне сделали укол, а ещё через две минуты мне уже полегчало настолько, что мог без боли смотреть на белый свет.
— Так, что там со споровым голоданием? — повторил я свой вопрос, появившись на кухне, — Где Аня?
Ани не было, а хирург молча пила вино.
— Она хотела спать. Поставила ей укол обезболивающего и уложила. Пусть спит ребёнок.
— Пусть спит.
Согласился я, размышляя, что лучше ей быть выспавшейся, потому что в ближайшее время может потребоваться быстро уходить и уходить пешком. Пешком по улицам города, наполненными монстрами и зомби.
Мои тяжёлые размышления прервала эта необычная женщина:
— Все мы попали в другой мир, когда увидели туман и почувствовали неприятный запах, вроде того как пахнет кислота. В этот момент мы все были инфицированы спорами. Через несколько дней будет ясно, кто из нас иммунный, а кто нет. Иммунные останутся разумными людьми, все остальные превратятся в заражённых, вроде тех в которых вы стреляли из пистолета. При хорошем питании они превращаются в развитых заражённых, вроде того, который убил за секунду двух вооружённых мужчин.
— Пистолет травматический…
— Неважно, — равнодушно оборвала меня врач, — Они не сильно от людей ещё отличаются.
— То, что мертвяки развиваются и мутируют, я уже и сам понял, когда встретился с промежуточной формой, что со споровым голоданием. Как от него избавиться?
— Они заражённые. Не мертвяки и не зомби, — поправила меня брюнетка, — Они дышат, у них более высокая температура тела и… Они развиваются.
— Да, всё равно, — отмахнулся я, — Вы поняли меня. Так как избавиться от спорового голодания?
— Никак, — отрезала Аксинья, — Мы все заражены. Лекарства нет. Споры, которые нас инфицировали, не обходят никого своим вниманием. Споровое голодание возможно только притупить на время. Тем, кто окажется иммунными, с ним придётся жить остаток жизни.
Женщина закурила третью сигарету и протянула кружку, чтобы ей налили ещё вина. На этот раз я не поскупился. Начала раздражать её манера подачи информации. Голова и правда почти перестала болеть, а вот жажда, казалось, только усиливалась, но я не давил. Просто сидел и молчал, словно в запасе есть всё время мира.
Осознание конечности моего бытия ко мне пришло ещё в молодости. Мы все умираем — это факт. Вот только некоторые так и не начинают жить до этого момента.
— Споровый голод можно приглушить только особым напитком, — наконец продолжила Аксинья, — Он называется живун. И готовится из спорана.
— Из чего? — не удержался от вопроса я.
Она вздохнула.
— Это такой продукт, который производят тела заражённых…
— Да, видел я тот продукт, — хмыкнул я, — Ходят с полными штанами того продукта, производят продукт уверенно и огромных количествах. Если из этого продукта нужно готовить микстуры, я пас. Лучше сразу ласты склеить, чем так мучиться.
— Это не смешно, — сурово прервала поток моих сортирных шуточек строгий доктор, — Спораны попадаются в споровых мешках, растущих на телах заражённых.
— Дайте угадаю… На затылках? Такие наросты вроде гриба.
Аксинья кивнула.
— Да, они такие сегментированные и легко вскрываются ножом, — женщина сделала неопределённый жест рукой, — Это всё теория, но там могут находиться ещё горошины и жемчужины чёрные или красные.
— Жемчуг? — удивился я, — Серьёзно? Откуда вы знаете об этом?
Женщина смутилась. Это было первым открытым проявлением эмоций с её стороны.
— Я отнесла вашу ветровку повесить и случайно увидела брошюру в кармане, — опустила глаза она, — Мне стало любопытно и пролистала, а потом не смогла остановиться.
— Можно взглянуть?
— Да, конечно…
Брюнетка передала мне небольшую книжицу, собранную из обычных листов формата А4, разрезанных пополам и по-простецки скреплённых обычными скрепками из офисного степлера по краю. На иномирный артефакт не тянуло и выглядело совершенно несолидно.
Захотелось сказать пару ласковых доброму доктору и объяснить, куда она может идти со своими неуклюжими розыгрышами. Я даже успел воздуха набрать в лёгкие, но в голове щёлкнул предохранитель, и вспомнилась блондинка с позывным Кали. В особенности её дурацкие предсказания по линиям на моей ладони. Точно! Это она сунула мне в карман. Закрутился и обалдел от потока событий и впечатлений. Простительно. Открыл. Шрифт мелкий, убористый, язык сухой. Вся информация из брошюры вошла как в сухую землю.
Спустя минут двадцать я облизал губы, чувствуя, как начинает стучать в висках.
— Давайте попробуем приготовить эту микстуру?
— Так плохо?
Кивнул в ответ.
— Нужен споран…
— Думаю, знаю, где его взять.
— Я поучаствую в изготовлении напитка, но пить пока воздержусь, — ответила мне Аксинья, — Вдруг и не понадобится.
Теперь кивнул я, понимая, что она имеет в виду, но у меня, похоже, выбора нет. Поверил ли я написанному в самодельной книжице? Только умом. Осознания, происходящего вокруг, пока не пришло. Было стойкое впечатление, что я вижу кино или являюсь жертвой чудовищного флешмоба. Вместе с тем, понимал, что ни один розыгрыш не зайдёт так далеко, чтобы получились настоящие трупы, а мёртвые тела были более чем настоящими. В этом я убедился самолично.
Снова начал собираться. Проводить в коридор вышла хозяйка. На почти раздетую женщину мне было почти физически больно смотреть.
— Возьмите пистолет, — порекомендовал я, — Ходите даже по квартире с ним.
* * *
Убедился, что на площадке всё спокойно и вышел туда, опустив забрало шлема, как в открытый космос. Экипировку и вооружение не поменял, только в этот раз вместо пистолета-пулемёта взял ружьё.
На лестничной клетке снова встретился с курильщиком. Он не попытался со мной заговорить, а я не был сейчас настроен на диалоги. Какой смысл знакомиться с кем-либо, если в ближайшие два-три дня или он, или я имеем все шансы заурчать и перейти на мясную диету.
На улице я нарвался почти сразу. Стоило выглянуть из-за пышного куста сирени, как встретился взглядом с неразвитым заражённым, рванувшим ко мне, как только увидел. Выхватил шашку, разогнавшегося мертвяка остановил встречным ударом ноги. Уже привычно свистнула шашка. Дело сделано. Перевернул ногой тело, осмотрел затылок. Ничего чтобы напоминало споровый мешок. Этот заражённый пришёл не один, а с медленной подружкой, которая уже отвлеклась от трапезы и с урчанием шла ко мне.
Затошнило, когда увидел, что эти двое подъедали тела заражённых у входа во двор. Да, у этой зомбячки тоже не было спорового мешка. Как не обнаружились они и у четверых заражённых, с которыми я разобрался раньше.
В самопальной книжечке заражённые классифицировались по цветам. К зелёной категории относились ползуны, медляки и джамперы. Со всеми разновидностями зелёных я уже встречался. С такими можно разбираться при помощи шашки, даже таким новичкам, в обращении с клинковым оружием, вроде меня. Ползуном или уже почти ползуном была рыжая автомобилистка. Медляки — это все те, кто
