Какие показания дает место преступления

Каждое расследование берет начало с места преступления. Это своего рода рассказ о том, что произошло, как произошло и кто в этом участвовал. Но язык этого рассказа порой бывает трудно понять. И хотя за последние годы детективы получили в свое распоряжение новейшие достижения науки и техники вроде камер высокого разрешения, дактилоскопических баз данных или технологий анализа ДНК, преступники тоже становились все более умелыми по части заметания следов. Это похоже на гонку вооружений или на игру в кошки-мышки, в которой острые ощущения преследуемого часто возбуждают преступника не меньше, чем преступление как таковое. Однако в конце 1960-х годов в динамике отношений преступник — следователь стали происходить неожиданные изменения. Они начались с использования некоторыми следователями базовых элементов криминального профайлинга. Эти люди поняли, что место преступления способно дать представление об отличительных чертах преступника даже в ситуации, когда улик в традиционном смысле оставлено очень немного.

Криминальный профайлинг основывается на устоявшихся представлениях о психологии, поведении и мышлении. Просто в нем эти представления интерпретируются несколько иначе: характерные особенности человека определяются по его действиям, а не наоборот. Этот подход подразумевает, что образ мысли направляет поступки предсказуемым и количественно измеримым образом. Из этого следует, что в ходе целенаправленного и структурированного анализа места преступления можно выявить критически важные признаки, свидетельствующие о вероятных мотивах преступника. А это, в свою очередь, позволяет составить описание человека, совершившего данное преступление. Иначе говоря, умение считывать данные места преступления дает лучшее понимание человека, который его совершил.

Детективы изучали места преступлений в поиске зацепок относительно личностей преступников еще с конца 1950-х годов. Именно тогда ФБР привлекло к работе по делу печально известного «Безумного бомбиста» Джеймса Брассела — бывшего контрразведчика, который переквалифицировался в психоаналитика. В то время Нью-Йорк был буквально на осадном положении. Самодельные бомбы взрывались в знаковых для этого города местах, в том числе на Центральном вокзале, в Городской публичной библиотеке и в концертном зале «Радио-сити». Теракты сменялись долгими периодами бездействия преступника. Местные полицейские зашли в тупик и надеялись, что Брассел хотя бы оценит ситуацию свежим взглядом. В декабре 1956 года ему были переданы все материалы дела, накопившиеся за шестнадцать лет: фотографии с мест происшествий, служебные рапорты и письма, присланные самим бомбистом.

Брассел полагал, что некоторое представление о личности серийного преступника можно составить по его поведению. Свою методику он называл «реверсивной психологией» и считал, что с ее помощью можно обнаруживать определенную логику в мышлении преступника. Сочетая в своей работе дедуктивный метод, интуицию, тщательное исследование фактуры и психоанализ, Брассел составлял описание человека, которого нужно было искать. В случае «Безумного бомбиста» Брассел увидел в очертаниях буквы W из писем преступника полицейским намек на женскую грудь и счел это признаком сексуальной неудовлетворенности. А тяжеловесный слог этих писем привел его к выводу о том, что их автор скорее всего иностранец. По его мнению, использование бомб в качестве излюбленного оружия террориста указывало на некую связь с восточноевропейской культурой. В заключение своего описания Брассел сказал: «Когда будете его брать, а я не сомневаюсь, что вы его возьмете, на нем будет двубортный пиджак, застегнутый на все пуговицы». Месяцем позже полиция арестовала по подозрению в организации взрывов в Нью-Йорке некоего Джорджа Метески. Он практически полностью соответствовал описанию Брассела, вплоть до застегнутого на все пуговицы двубортного пиджака. Это было поразительно.

Более десяти лет этот первый опыт криминального профайлинга, в ходе которого для создания описания преступника использовались только материалы следствия и собственные соображения эксперта, оставался единственным в своем роде. Но в 1972 году в ФБР вспомнили об этих методах и создали Отдел поведенческого анализа. В числе прочих задач новое подразделение должно было заняться «развитием профайлинга». Таким образом, ФБР впервые официально признало криминальный профайлинг заслуживающим внимания методом следственных действий. Один из первых руководителей отдела — Говард Тетен — восхищался «реверсивной психологией» Брассела и ее успешным применением в деле «Безумного бомбиста». В надежде получить более полное представление о том, как именно работает этот метод, он проштудировал все статьи, которые только смог найти. Но, к его величайшему удивлению, ни в одной из них не объяснялось, как устроен этот процесс. Поэтому в 1973 году Тетен поехал в Нью-Йорк к ушедшему на пенсию Брасселу с предложением обучить сотрудников отдела методам реверсивной психологии. Брассел рассмеялся и сказал, что хотя его расценки и не по карману ФБР, он все равно согласен помочь.

В то время как Тетен и Муллани считали Брассела едва ли не провидцем, в представлениях общественности этот метод был скорее трюкачеством, чем наукой. Да и сам его автор, Брассел, невольно подлил масла в огонь. В газетах приводились его слова: «Я закрыл глаза… Я увидел этого бомбиста — безукоризненно опрятного во всех отношениях… Я понимал, что позволил моему воображению взять надо мной верх, но ничего не мог с этим поделать». Многие из ветеранов Бюро отпускали шуточки о том, что реального психа видно и без психологического портрета. Но существование подобных взглядов не означало отсутствия потребности в профайлинге как таковом. Работники следственных органов из всех уголков страны отмечали резкий рост количества насильственных преступлений и негодовали по поводу отсутствия новых методов, способных помочь им разобраться в происходящем. В их рапортах описывались все более странные, непредсказуемые и запутанные случаи. Было совершенно очевидно, что методы преступников претерпевают изменения. Соответственно нуждались в изменениях и методы следственной работы.

Тетен и Муллани видели в криминальном профайлинге ответ на этот всплеск иррациональной преступности. Они усвоили, каким образом метод Брассела позволяет установить поведенческие и личностные особенности разыскиваемого преступника; оставалось лишь подготовить и утвердить процесс его применения в работе. Они разработали метод увязки улик с места преступления с конкретным типом личности вероятного виновного лица.

Впервые этот метод был успешно применен в расследовании трудного дела о поножовщине: изучив фактуру, Тетен безошибочно направил местных полицейских к одному из местных подростков. Это первое достижение привлекло внимание ФБР, после чего Тетену и Муллани предоставили возможность еще раз доказать эффективность их метода на примере собственного расследования.

Таким делом стало похищение ребенка неподалеку от города Боузман в штате Монтана. Летом 1973 года семилетнюю Сюзан Джегер увезли из палаточного лагеря в национальном парке. Преступник похитил девочку, проделав дыру в стенке палатки, в которой она была одна. Родители ночевали в своей палатке по соседству. Местная следственная группа в течение нескольких месяцев занималась поисками, но установить местонахождение девочки так и не удалось. К 1974 году дело