Шрифт:
Закладка:
– Это ужасно. Его надо было казнить, – говорю я, взбешенная такой несправедливостью.
Джиджи смотрит на меня с удивлением.
– Нет, деточка. Мы не Господь Бог. Не нам решать, кому жить, а кому умереть.
Я молчу, потому что не согласна. Я считаю, его нужно было заставить мучиться, как мучилась Бет, как мучились Эд и Джиджи. У меня кровь кипит оттого, что ему до сих пор позволено дышать воздухом, которого он лишил Бет. И я не понимаю, как Джиджи не сходит с ума при мысли, что он жив, когда ее дочь давно мертва. Похоже, я открываю еще одно свое качество: я не слишком-то склонна прощать.
– Расскажи мне о ней еще, – прошу я вопреки предыдущим соображениям. Такое впечатление, что сегодня ей хочется и даже нужно поговорить о Бет.
Теперь Джиджи улыбается.
– Характер – порох. Всегда знала, чего хочет, и ничто не могло задержать ее или остановить. Ох, какие у них с Эдом были перепалки! Но и к семье она относилась так же горячо, как к своим принципам. Никогда не забуду, как однажды мы пили кофе после похода в церковь и один человек допекал Эда насчет бюджетирования строительного комитета – они оба были членами правления. Этот человек начал повышать на Эда голос, и Бет, которой тогда было всего десять, притопала и велела ему разговаривать с ее отцом уважительно. Вы, говорит, недостойный христианин.
Джиджи смеется.
– И он тут же заткнулся, вот правда.
У меня в горле стоит ком, и я стараюсь не думать о том, как в последние свои минуты Бет боролась с насильником.
Джиджи ушла в воспоминания.
– Мы возлагали на нее большие надежды. Она хотела стать адвокатом, и стала бы. Всегда заступалась за несправедливо обиженных.
Вздох.
– Не знаю. До сих пор спрашиваю себя, не слишком ли мы круто с ней обошлись. Она встречалась с мальчиком девятнадцати лет, и мы считали, что он слишком взрослый. Если бы мы знали, что она может вот так уйти одна…
Я беру ее за руку.
– Вы не виноваты. Конечно, вы не могли знать. Иногда случаются страшные вещи. Очень тяжело, что так произошло. Но, пожалуйста, не вините себя.
Я вдруг пугаюсь, что зашла слишком далеко, и умолкаю. Но Джиджи не сердится.
– Ты такая хорошая девочка, Эдди. Спасибо. По большому счету, я давно себя простила. Он ведь действительно был слишком для нее взрослый, и никто не мог предполагать, чем все закончится. Но Эд… Эд, мне кажется, по-прежнему думает, что подвел ее. Понимаешь, отец считает, что должен защищать свою дочь.
Она треплет меня по руке.
– Я рада, что он нашел тебя. С тех пор как ты с нами, в его глазах появилась искорка света.
Я держусь за ее руку, но чувствую страх. Замечательно, когда тебя окружают заботливые люди, и я сознаю, как мне повезло с Эдом и Джиджи. Но что, если милая молодая женщина, какой они меня видят, окажется прямой своей противоположностью?
Приемная в офисе частного детектива выглядела ровно так, как Блайт ее себе представляла: серые стены с облупившейся краской, заурядные картины в рамках, деревянный кофейный столик, заваленный старыми журналами. Администратора не было, а на двери в кабинет висела табличка «Ждите очереди».
Блайт не знала, к кому обратиться за рекомендацией, пока не вспомнила, что ее подруга Илэйн нанимала кого-то следить за мужем, которого подозревала в измене. И, как выяснилось, не зря. Джим Фэллоу раздобыл для Илэйн достаточно доказательств для расторжения брака на выгодных для нее условиях, и она заверила Блайт, что Фэллоу и дело свое знает, и умеет держать язык за зубами.
Дверь открылась, и мимо Блайт прошла женщина в темных очках. Очевидно, этот тип специализировался на недоверчивых женах. Вышел сам Фэллоу, и Блайт удивилась: какой он, оказывается, лощеный. Она упрекнула себя в том, что купилась на стереотипы старых фильмов. Мятый костюм не по размеру? О нет! Отутюженные черные вечерние брюки, белая рубашка с воротничком на пуговицах, хорошо пошитый бежевый жилет, по-видимому, кашемировый. Детектив был хорош собой, возрастом слегка за сорок, черные волосы тронуты сединой. Он явно экономил на обстановке скромного офиса, но не на собственной внешности.
– Вероятно, вы миссис Оливер. Я Джим, – он дружески пожал ей руку и пригласил войти.
– Очень приятно. Зовите меня Блайт.
В кабинете, намного более стильном, чем приемная, он подвел ее к маленькому круглому столику с двумя мягкими креслами и предложил сесть.
– Хотите что-нибудь выпить? У меня есть кофе, чай, газированная вода.
– Нет, спасибо.
Он уселся поудобнее и оценивающе посмотрел на нее.
– Чем я могу вам помочь?
– Хочу попросить вас найти информацию об одном человеке.
Он ждал продолжения. Блайт поерзала.
– Дело вот в чем. Мой сын помолвлен, а его невеста утверждает, что у нее якобы амнезия.
– Якобы?
Блайт пожала плечами:
– Не хочу показаться мнительной, но жизнь научила меня, что не все нужно принимать за чистую монету. Наша семья довольно богата, и было несколько случаев, когда люди пытались сблизиться с моими детьми только поэтому.
– И вы думаете, эта женщина такая же?
Она покачала головой:
– В общем-то нет. Скорее всего, ее чувства настоящие, как и амнезия… что само по себе проблема. Вот что я хочу сказать: либо ей есть что скрывать, и тогда она притворяется, что не помнит, либо она действительно не помнит, а это значит, что ее где-то ждут родные. Например, муж, ребенок. Мне хотелось бы выяснить это до того, как мой сын вступит с ней в законный брак.
– Понимаю.
Он что-то записал в блокноте и снова поднял глаза:
– Если даже у нее амнезия и она ничего не способна вспомнить, многое можно выяснить, зная только имя и родной город.
– Но мы и этого не знаем.
– Что, и настоящего имени тоже?
– Нет, в том-то и беда. Она зовет себя Эддисон Хоуп, но прежнего имени не помнит.
И Блайт вывалила на него все, что Гэбриел рассказывал ей про Эда, Джиджи и добытые Эдом фальшивые документы. Ей до сих пор было непонятно, как к этому относиться, но не беспокоиться было невозможно.
Фэллоу вскинул голову и удивленно поднял брови:
– Вот это да. Они могли попасть в большие неприятности.
Он снова сделал пометку в блокноте.
– Значит, Эд и Джиджи. Они знают ее уже два года, верно? Как вы думаете, им можно доверять?
Блайт вспомнила тот вечер, когда они ужинали у Эда и Джиджи, что-то вроде знакомства родителей с обеих сторон. Блайт они оба сразу понравились: Джиджи – добрая и сердечная, Эд – порядочный, здравомыслящий. Тот факт, что эти люди взяли Эддисон к себе и явно хорошо ее изучили, отчасти ослабил страхи Блайт.
