Шрифт:
Закладка:
От себя отметим, что тщеславие – штука заразительная. Мы учились на журфаке и каждый день сталкивались с ревностным отношением к языку. Иногда даже слишком ревностным. Бывало, развивает одногруппник глубокую мысль, приводит аргументы, подкрепляет позицию фактами. А другой ему в ответ: «Ты сказал обеспече́ние, о чём с тобой вообще говорить?»
Людям свойственно придавать значимость формальностям и судить других по знанию этикета. Употреблять слово кофе в мужском роде – это соблюдение этикета, маркер, по которому образованные люди узнают своих.
Но если кофе сменит пол, ничего страшного, конечно, не случится. Его примеру не последуют другие слова, язык не выродится, и мы не погрязнем в невежестве.
Кто и когда разрешил «кофе» сменить род
Главный миф, связанный с кофе, появился в 2009-м, когда медиа начали писать, что якобы Минобрнауки утвердило кофе среднего рода.
Это горькая, как чашка эспрессо, ложь.
Из параграфа «Кто придумывает правила русского языка?» ты уже знаешь, что ни одно министерство не может по своей прихоти менять эти правила. Никто и не пытался этого сделать. Тогда, в 2009-м, утверждали список словарей, рекомендованных государством. Инициатива хорошая и практикуется во многих странах. Ведь словарей много, в них встречаются разночтения, как людям понять, какому словарю довериться? Удобно, когда есть официальный список, утверждённый министерством.
Это событие прошло бы незамеченным, если бы несколько журналистов не решили заглянуть в предложенные словари и не ужаснулись находкам.
Выяснилось…
…что в словари зловеще прокралось ОНО…
…кофе среднего рода. А вместе с ним до́говор и йогу́рт. Все три зловещих слова, от которых у нас волосы дыбом встают, попали в язык не как литературная норма, а с пометами. Кофе среднего рода и до́говор допустимы только в разговорной речи, а слово йогу́рт и вовсе отмечено как устаревшее.
И всё это – не вольности последних лет, а давно зафиксированные факты. Ещё в «Русской грамматике» Академии наук СССР средний род кофе указан как допустимый в разговорном стиле, а эта «Грамматика» опубликована аж в 1980 году!
То есть в 2009-м журналисты обнародовали правду, известную уже больше 40 лет.
Но есть один факт, который не укладывается в наш стройный сюжет. В «Грамматическом словаре русского языка. Словоизменения» А. А. Зализняка средний род кофе указан не как разговорный, а как равноправный с мужским. Эта книга тоже есть в списке, рекомендованном Минобрнауки.
Та-да-да-да-а-ам.
Когда «кофе» перейдёт в средний род и почему это нормально
Слова, особенно заимствованные, постоянно меняют род. Они приходят в нашу речь в том же роде, в каком жили в языке-первоисточнике, а потом адаптируются к законам нового языка.
Например, у Пушкина можно встретить комоду и фарсу, у Грибоедова – испугу, а у Набокова и Ахматовой – санаторию. Со временем эти слова обтесались в нашем языке и обрели мужественность. Не потому, что все вокруг безграмотные. А потому, что слова, которые оканчиваются на согласную или – ИЙ, в русском обычно принимают мужской род.
С нишем, карьером и гравюром произошло прямо противоположное. Они перешли из мужского рода в женский, потому что в нашем языке слова, которые оканчиваются на гласную, чаще всего женского рода.
То есть язык не поддается хаосу, а наоборот, постепенно поглощает исключения, переваривает и встраивает их в свою систему.
Вот ещё один пример. Слова с окончаниями – О и – Е – традиционно среднего рода. Некоторые неологизмы нарушали это правило, но со временем стали конформистами и подчинились общей норме. Например, так произошло с метро и авто. Раньше они были мужского рода.
В 1916-м Вертинский написал стихотворение «Лиловый негр», где есть строчка «В пролёты улиц Вас умчал авто», а в 1930-е выходила газета «Советский метро». И дело не в том, что Вертинский и советские журналисты были безграмотными. Просто в те годы была ещё слишком сильна связь сокращений и их полных версий мужского рода: метрополитен и автомобиль.
Но со временем законы русского языка взяли верх и слова с окончаниями на – О переехали в свойственный им средний род.
Почему же этого не происходит с кофе?
Всё дело в его культовости. С одной стороны, кофе – своего рода пароль, по которому люди, считающие себя грамотными, определяют своих. Поэтому общество помнит про мужской род кофе и ревностно его охраняет. С другой стороны, законы языка подталкивают нас упразднить это исключение и окончательно присвоить кофе средний род, как и другим словам на – Е.
Чем всё это закончится?
Предполагаем, что со временем законы языка победят традицию. И произойдёт это вскоре после того, как мы начнём проще относиться к кофе и перестанем воспринимать его как маркер грамотности.
Капибараст Коул блестяще справился с расследованием, хоть оно и заняло почти 17 дней.
Дай вам волю, и зво́нить начнёте!
В этом параграфе мы будем наблюдать, какие страсти царят в джунглях русского языка, невидимых глазу неподготовленного туриста.
Вот, например, глагол звонить – известный маркер безграмотности.
Попробуй сказать в обществе: «Жду, когда мне позво́нит Дрозд Николаев». И ты тут же почуешь, как раскрываются кровожадные пасти ревнителей языковой грамотности и пространство заполняет яростный рёв: «Позвони́т! Позвони́т!»
Не советуем проводить такие эксперименты без защитной экипировки.
Но любопытно другое. Пока глагол звонить играет роль красной тряпки для быка, другие глаголы бессовестно меняют свои привычки и даже среду обитания, а мы и не замечаем.
Если ты пожалуешься, что сосед так громко све́рлит, что музыку без наушников не вклю́чишь, тебе, скорее всего, посочувствуют, а не нападут с воплями: «Сверли́т! Включи́шь!» Хотя именно так и нужно говорить по правилам. Вот такие двойные стандарты.
Давай прокрадёмся в дебри лингвистики и изучим повнимательнее, как тут всё устроено.
Нет единого закона джунглей правила, куда ставить ударение в глаголах на – ИТЬ. Но есть целых три племени глаголов, которые живут по своим законам и путают всех образованных людей.
В первом племени ударение всегда падает на корень: ста́вить, ста́влю, ста́вишь, ста́вит.
Во втором ударение всегда падает на окончание: бежа́ть, бегу́, бежи́шь, бежи́т.
А в третьем ударение скачет, как кот при виде открывающегося холодильника. В инфинитиве и форме первого лица единственного числа оно падает на окончание (вари́ть, варю́), а в остальных
