взглянуть?

Анна (Хенрику). Еще вина?.. Нет, тебе нельзя.

Маргарета. Они становятся такими неопрятными.

Эва. Разве нам не вдалбливали всю жизнь, что будет легко?

Маргарета. Это некрасивая дурная привычка.

Хенрик. А что, дурные привычки бывают красивыми?

Эва. Но если я чего-то не могу, значит, не могу.

Хенрик (прикрывает рукой стакан). Нет, спасибо... Хватит.

Маргарета. Наверно, привычка грызть ногти — это что-то генетическое или наследственное. Хенрик тоже грызет их, когда размышляет... по вечерам.

Анна. Мама?

Эва. Это правда, папа?

Маргарета. Спасибо, дорогая. (О вине.) Пусть Хенрик выпьет и повеселеет. Хенрик... развеселись же хоть немного.

Хенрик. Я весел, Маргарета.

Маргарета. Ведь девочки сегодня с нами.

Анна. Он встречается с девицей, которую все считают очень сексуальной. Все ее лапают, и персонал, и клиенты. А ему все до лампочки. Бедняга. По-моему, он педик.

Эва (Маргарете). Ты поаккуратнее с платком, он от Гуччи.

Анна. Она тоже официантка. Ей девятнадцать.

Эва. Ты все время его выкручиваешь, будто это какая-то тряпка...

Маргарета.Что ты! Я с ним так бережна.

Эва. ...из Нью-Йорка.

Анна. Она его начинает крутить, когда я рот открываю. Ей не нравятся такие слова, как «педик», что бы она под этим ни понимала.

Маргарета. Он такой красивый, так приятно холодит... чудо. Мне все время хочется плотнее натянуть его, ощутить кожей... Он такой...

Анна. И тогда она становится героиней мелодрамы.

Маргарета. Он так аппетитно, так прохладно шуршит...

Эва. Папа?

Хенрик. Спасибо, довольно.

Маргарета. Выпей однажды стакан вина при всех.

Хенрик. Я вполне доволен... Вполне.

Маргарета. Да. В общем, все удалось... Правда, суп почему-то свернулся, но если не вглядываться, то и не заметишь.

Хенрик. Уж не потому ли мы сидим в темноте?

Эва. Авокадо ты просто кладешь очищенным и даешь ему закипеть?

Маргарета. В том-то и дело, что кипеть он не должен.

Хенрик. Значит, это хрен...

Маргарета (прислушивается). Тише. Это они...

Хенрик. ...придает пикантность.

Маргарета. ...соседи напротив. А потом я разогрела паштет для Анны и сделала для нее особый соус.

Анна. Незачем пересказывать подробности, мы все время здесь сидели.

Маргарета. Я ведь помню, она терпеть не может холодную пищу... Распустила немного масла и выжала лимон.

Анна. Я обожаю холодную пищу, только не осенью! Не в октябре. Я обожаю холодную пищу! Но не в середине октября! В июле холодный паштет очень даже освежает.

Маргарета. У нас каждый звук слышен.

Хенрик. Это половица скрипнула.

Маргарета. Это твоя мать закашлялась. (Показывает.) Видишь, стекло запотело.

Анна (тоже показывает). Это твоя мама.

Хенрик. Давным-давно.

Анна. Удивительно ясный взгляд.

Хенрик. Хм.

Маргарета. Очень ясный. Таким он бывает, когда в голове муть. На днях она рассказывала мне, что по утрам ходит на аэробику.

Хенрик. Мама?

Эва. А я ем что попало.

Анна. Мертвые возвращаются... «Когда мы, мертвые, пробуждаемся».

Маргарета. Да нет, я о соседке. А дети остаются одни. (Эве.) Вот именно.

Хенрик. Это очень вредно.

Маргарета. А ты ведь так прекрасно готовишь.

Анна. Мне приходится следить, чтобы Йон хорошо питался.

Эва. Я только успеваю перехватить холодный гамбургер.

Анна. Он должен по вечерам получать полноценный ужин. Хотя он опять начал толстеть.

Маргарета (Эве). Но это безумие.

Анна. У него тело дряблое — от отца.

Эва. Расплата это, что ли? У меня нет времени жить нормальной жизнью.

Анна. Тебе и платят соответственно.

Эва. Я довольна, не жалуюсь.

Маргарета. А я обычно ужинаю с Хенриком, когда он приходит с работы. Короткие минуты, когда можно расслабиться. И это так приятно.

Эва. Вообще-то, по-моему, вино — гадость, но я стараюсь себя приучить.

Хенрик. Обычно я прихожу домой в полседьмого.

Анна (Эве). У вас денег — не огребешь.

Эва. Как сказать.

Анна. У вас с Матиасом. Все, что можно купить, у вас есть.

Эва. У нас хватает денег, чтобы хорошо себя чувствовать.

Маргарета. Как это ни глупо, но Хенрик всегда кричит, нет, сколько я знаю, голоса он никогда не повышает, но еще из прихожей несется: «Ау, это я... я дома». А кто еще это может быть, хотела бы я знать. Но я стараюсь к этому времени переделать все домашние дела и сама быть в форме, чтобы за ужином пропустить рюмочку хереса или виски.

Хенрик. Маргарета любит выпить рюмку хереса перед едой.

Анна. Вилла в Стоксунде, которая стоит чертову прорву денег, «Альфа Ромео» и «БМВ».

Эва. Ты забыла газонокосилку.

Анна. Точно, мебель только от Буковского или из «Свенск Тен», персидские ковры, бидермейер, а одежды столько, что с души воротит.

Маргарета. А ведь как подумаешь, Хенрик, нам и вправду очень хорошо. Ты согласен? (Короткая пауза.) Безусловно. Вот я сама и ответила. По крайней мере, мне. Думаю, я стану настоящей отшельницей, на все буду иметь свой собственный взгляд, не считаться с тем, что думают другие, и покончу с ролью счастливой жены и матери. Если я буду здорова, смогу весь остаток жизни прожить на Уте, бродить в одиночестве по берегу да камушки перевертывать — ничего мне больше не надо. Но это я заслужила. Кое-что ведь зависело и от меня...

Эва. Что именно, мама?

Маргарета. Что у нас такие способные дочери.

Эва. Как сказать.

Анна. Способные?

Маргарета. Конечно, я так считаю. Я считаю, что вы очень способные, обе. Не понимаю, как ты все успеваешь. Дом, друзья, ответственная работа, и ты еще находишь время каждую неделю бывать у нас.

Эва. Я всегда очень тщательно планирую свой день.

Анна. В отличие от меня.

Маргарета. Кое-что зависело ведь и от нас, правда, Хенрик? Мы вас выпустили в жизнь с хорошими навыками.

Анна. Мои дни обычно планируют другие.

Хенрик. В каком смысле?

Маргарета. Наши девочки росли в спокойной и гармоничной обстановке.

Анна. Где смерть, там всегда покой.

Маргарета. Я знаю, что, по крайней мере, Эва со мной согласна, она провела счастливые, безмятежные детские годы — здесь... с нами... с тобой и со мной...

Анна. Как же.

Маргарета. Здоровая, спортивная, благополучная семья, слава Богу, никаких ссор и проблем... Но что ты имеешь в виду под «спортивной семьей», Эва?

Эва. А разве я это сказала?

Маргарета. Можно ли нас назвать спортивными? Конечно, мы, как и другие семьи, совершали далекие прогулки, купались, но вот насчет спорта... Хенрик, может, вы с Эвой тайком занимались каким-нибудь спортом? Впрочем, да, ты водил ее на этот... на гандбол, а может, в балетный кружок... или это Анну?

Эва. Мы с папой играли в гольф.

Маргарета. Впрочем ты, Анна, не