еще в памяти до сих бродит запах Нового года и зыбкие воспоминания о домашнем тепле. Наверное, зыбкие не только потому, что давние, а еще и потому, что у меня их было мало. Пара недель летом, пара недель зимой, весной — вот и все.

Время возвращаться в реальность. В зале церемоний включают свет, огромный дисплей центрального биокомпьютера становится ярче, и мы видим схему помещений базы. По рядам новичков ползет приглушенное шуршание: “Ого! Вот это да…” — никто из нас и подумать не мог, что база такая огромная. Старшие ребята насмешливо оглядываются, а наставники звуком будильника на чьих-то часах призывают нас к тишине.

— Прежде чем начать очередной инструктаж и говорить о важном, я хочу сказать одно, — вперед выходит не старый еще, но уже седой тренер. Прикрепляет к воротнику свитера звукогенератор, и его голос многократно усиливается, эхом разносится под высокими сводами. — Погибший был членом моего отряда. За короткое время, что нам посчастливилось провести с ним, он показал себя способным учеником, храбрым и верным товарищем. Он совершил непоправимую ошибку, но это не делает его плохим человеком — к сожалению, в жизни случаются трагедии по простому недоразумению. Из-за спешки, неаккуратности, порой простого незнания ситуации. Впредь мы сделаем все, чтобы новички не повторили его ошибок. А сейчас почтим память товарища.

Все поднимаются, сложив руки за спиной и опустив голову. Оглядываясь на старших, я следую их примеру, и таймер тихо отсчитывает минуту молчания. Но сейчас думать об этом не так тяжело: возможно, все дело в необычном успокоительном, которое нам так великодушно предоставила Мелисса. А возможно, и в том, что приходит понимание: нельзя жить в настоящем, вечно оглядываясь на прошлое и сожалея об ошибках, которые уже невозможно изменить. Надо просто принять их…

— О технике безопасности во время химической и воздушной тревоги вам расскажет химэксперт Фауст, — старший наставник кивает коллеге, и Фауст поднимается на импровизированную кафедру. Ему и не нужен звукогенератор: все уже давно притихли и готовы слушать.

— Пятнадцать лет назад, когда история Цитадели “Вихрь” только началась, мы были уверены, что знаем все о наших противниках, ведь они когда-то взрослели, учились и жили рядом с нами. Нам казалось, что это те же люди, что и мы, ведь не могли же они измениться до неузнаваемости за какой-нибудь год. Как оказалось — работая здесь и сейчас, никогда нельзя надеяться на память о прошлом. Люди за Гранью, или, как они сами себя называют, жители Системы, главного государства, неожиданно обошли нас и оставили в дураках. Неизвестно, где и как им удалось завербовать большое количество физиков, химиков и техников, но так или иначе, первое время половина наших отрядов погибала так же неожиданно и нелепо, как ваш товарищ — сегодня. Граждане изобретали все новые и новые способы нас уничтожить: воздушные обстрелы всей территории леса, которые не столько нанесли вред базе, сколько повлекли за собой лесные пожары; химические и термические атаки, одну из которых вы наблюдали сегодня утром; радиационную угрозу, которая десять лет назад вышла из-под контроля и коснулась не только Цитадели, но и жителей столицы.

Пока он говорит про радиационную атаку, невесело усмехаюсь и трогаю легкий пушок коротких волос, не так давно принявших относительно приличный вид. Смотрю на руки — тонкая кожа, сквозь которую видны вены, слегка узловатые пальцы, короткие ломкие ногти. Не глядя в зеркало, знаю, что в довершение образа прекрасной леди у меня тонкие потрескавшиеся губы с вечным герпесом, на щеках красные пятна аллергии на все подряд, несимметричные брови и короткие редкие ресницы. А еще хроническая неприязнь к замкнутым пространствам и стерильным помещениям — в больнице я провела больше времени, чем дома. Так вот кто во всем этом виноват…

— …Прошло время, и мы научились отслеживать и по большей части отражать или предупреждать нападения из-за Грани. У нас есть сверхзвуковые системы противовоздушной обороны, мощные радары, которые пеленгуют посторонние сигналы и передают данные в техцентр, а мы высчитываем предполагаемую траекторию атаки и отстреливаем ее на подходе. Однако они догадываются о наших способностях и тоже развиваются. Если бы можно было перейти Грань и прикинуться жителем их государства, мы бы отправляли разведчиков, но самовольный переход Грани без специальных документов считается преступлением, поэтому мы не нарушаем их территории. Впрочем, то же самое они думают про нас, поэтому в тылу врага, так сказать, пока не работают ни они, ни мы.

— База ориентирована на защиту столицы и близлежащих регионов, — подхватывает инициативу Ветер, когда его коллега отходит глотнуть воды. — Все тренировки, все лекции, которые указаны необходимыми в адаптационной программе, нужны не только для того, чтобы определить вашу будущую специальность здесь, но и для того, чтобы обучить вас не бояться и не теряться в любой ситуации, справляться с любыми трудностями, уметь противостоять любым атакам, даже если это не в вашей компетенции. Вас учат сражаться, защищать себя и других, сортировать и анализировать информацию, оказывать медицинскую и психологическую помощь, разбираться в химикатах и лекарствах, управлять биокомпьютерами и электронными устройствами. И будьте уверены, что даже если вы определяете себя как бесполезного гуманитария или хотите служить на базе медиком и не понимаете, для чего вам многочасовые тренировки и лекции по социологии или программной инженерии, — вам пригодится все, чему мы учим, потому что программа разработана на нашем собственном опыте.

Жертвами химических атак чаще всего становятся те, кто паникует и слишком торопится. В спешке отключается способность здраво мыслить, а без нее мы не разумные люди, а стадо перепуганных животных, которые руководствуются лишь инстинктами. Вспомните, во время эвакуации вам ведь каждый лектор или тренер говорил держаться строем и четко за ним. И дело не в том, что мы хотим вымуштровать из вас идеальных солдат или роботов, а в том, что это для вашей же безопасности. Ребята пострадали потому, что посчитали себя умнее профессора и попытались сократить путь через улицу, но в панике они не сообразили, что именно на улицу выходить категорически нельзя. К счастью, двое из них отделались легким заражением и предстоящей неделей в карантине, но все равно приятного мало, и о самых страшных последствиях вы уже знаете.

Любая тревога сопровождается звуковым сигналом. Вот это — химическая, — он нажимает кнопку на динамике, и зал наполняется равномерным и однообразным тоскливым воем сирены. Вслед за ним последовали еще три: первый — чередование коротких и длинных звуков, как азбука Морзе, второй больше всего напоминает пожарную машину, а третий заставляет нас всех вздрогнуть: