Шрифт:
Закладка:
Прежде чем окончательно раствориться в черном зеркале всех пороков, секундная стрелка оживает и подползает к светящейся единице. Что-то больно колет и тянет под сердцем, но АН-322 не может ничего понять, как ни старается. Может быть, это что-то из того, что осталось за Гранью? Вот только… что? Разве была у него такая же жизнь по ту сторону?
— Учитель, что с вами? Вам нехорошо? — в кабинет заглядывает юная ассистентка, большеглазая стрекоза РИ-112. Старший инженер только молча отмахивается и залпом допивает горячий кофе. Так и не ожившие воспоминания рассеиваются горечью гораздо крепче напитка.
— Погоди, раз пришла, — жестом он останавливает свою стажерку. — Сейчас я тебе активацию и блокировку дронов покажу.
РИ-112 быстро садится за монитор. Старший инженер, снисходительно хмыкая, качает головой: эту девушку уже сломала Система. Сломала еще в раннем детстве, и она выросла такой — слишком правильной, слишком послушной, слишком идеальной, не похожей на живого человека. Она беспрекословно исполняет все поручения, никогда не идет против правил, и если что-то не получается, бьется над одной задачей, пока не выйдет результат. Ее жизнь наверняка будет скучной: обучение в инфоцентре, а потом и работа там же — здесь АН-322 невесело вздыхает, вполне резонно полагая, что со временем именно она сменит его на посту главного биоинженера, — потом определенное Системой замужество, ребенок, который вырастет под чутким руководством Системы и станет новым гражданином-роботом.
РИ-112 усердно записывает все под его диктовку на карманный минибук: пока он диктует, система записи голоса фиксирует и выводит на экран все слова. Совсем обленилось младшее поколение, даже стилус в руках разучилось держать. То ли дело было раньше, когда и физической работы никто не гнушался.
Ненадолго умолкая, чтобы передохнуть, инженер АН-322 снова потирает переносицу. Тонкая красная нить, связывающая его с прошлым, безвозвратно ускользает, не дается в руки, только ехидно помахивает пушистым кончиком, как хвостом, и едва показав одно смутное воспоминание, исчезает, не давая опомниться и собраться с мыслями.
Десять лет назад он оказался в Системе: открыл глаза в медицинском центре, в капсуле жизнеобеспечения, совершенно без памяти и каких-либо чувств. Единственное, что ему удалось вспомнить — как люди в стерильных белых биокомбинезонах склоняются над ним, подключая его к капсуле, вертят регулятор на капельнице, постепенно увеличивая дозу лекарства, пока он, наконец, не приходит в себя. Все это очень странное воспоминание, напоминающее фильм, снятый неуклюжим режиссером, а оттого не похожий на реальность. После недолгой реабилитации он как безработный дееспособный гражданин прошел ускоренную инициацию, получил свой номер и отправился работать в инфоцентр — головной офис Системы — инженером по химическим технологиям. Чем-то подобным он занимался до болезни, но кроме технических знаний и матчасти совсем ничего не помнил. Ни того, где родился и вырос, ни людей, которые помогали ему обрести эти знания, и даже того, была ли у него семья, или он так и прожил свои шесть десятков холостым и бездетным. Во всяком случае, супружеского браслета на левой руке не было — а значит, и женат он, скорее всего, не был.
Сперва ему казалось, что такая глубокая амнезия — последствие болезни, но вскоре он начинает понимать, что это очень странно: никаких воспоминаний о личной жизни нет, зато все знания остаются прежними и, вероятно, становятся только лучше. Он подозревает, что за время болезни кто-то услужливо подправил ему память. Вот только кто и зачем?
— Учитель, я закончила, — напоминает о своем присутствии стажерка ровным, механическим голосом, лишенным всяких эмоций. Он поспешно кивает:
— Да, да… вижу. Ты молодец, хорошо справилась. Теперь передай дрону-пилоту команду поменять траекторию на 180 градусов и отключить блок питания в системе распыления химикатов.
— Что это значит?
— Это значит, что нашим электронным солдатам пора возвращаться. Давай, — он мягко треплет ее по плечу и ощущает, как ее спина, и без того прямая, как линейка, напрягается еще сильнее. И поспешно убирает руку: современные компьютеризированные дети не привыкли к ласке. Им будет куда понятнее, если взрослый, желающий похвалить, обратит слова поощрения в какую-нибудь награду или достижение нового уровня. РИ-112, например, важно, чтобы руководитель повысил ей рейтинг среди прочих стажеров: тогда она сможет быть на шаг ближе к должностному повышению и окончанию стажировки.
Что ж, ему несложно, он запишет ей десяток-другой хороших баллов и оформит безукоризненную, как сама девушка, рекомендацию. Вот только жаль, что она не понимает добрых слов и совсем не чувствует теплоты — АН-322 прячет руки за спиной. Очередное смутное воспоминание лезет прямиком в душу: с кем-то он уже так делал, кого-то обнимал в благодарность за что-то тепло и ласково, и тот человек с готовностью принимал ласковое отношение. Кто же это был… Инженеру чудится, что одна зацепка, одно разгаданное воспоминание поможет ему вспомнить все и понять свою жизнь, оставшуюся за Гранью. Вот только воспоминания упорно дразнят и никогда не возвращаются. Уже добрый десяток лет инженер-химик АН-322 не знает и не понимает сам себя. Даже замкнутый за Гранью мир, даже государственная Система и весь сумасшедше огромный центр кажутся ему понятнее, чем собственная жизнь, больше похожая не на целостную картину, как у всех граждан, а на развалившийся по деталям паззл, у которого, к тому же, стерлись отдельные изображения.
Всей Системой правит президент, в прямом подчинении у него — коменданты гарнизонов, а у тех — директора центров: информационного, военного и центра разработки. В первом работает АН-322 и знает директора уже добрых десять лет. Идет время, и ничего не меняется. И, похоже, не изменится никогда. В подчинении у центров — государственная армия, прекрасно подготовленные, обмундированные и вооруженные бойцы, почти непобедимые, жаль только, практически совсем без интеллекта. Граждане находятся на том же уровне иерархии, что и солдаты, а ниже всех — маргиналы, бездомные, лишившиеся или так и не нашедшие свой класс и свое призвание в государстве. Система работает четко и слаженно, как один большой механизм, а тех, кто пытается ломать шестеренки и идти против нее, она ломает, пережевывает и выплевывает — либо в низшие слои общества, либо за Грань, откуда уже нет возврата.
Прилежная отличница-стажерка РИ-112 давно ушла, получив свои рейтинговые баллы, и главный инженер инфоцентра засыпает перед
