Зверев залпом выпил выделенную ему тройную «пайку» и смачно утер губы.

* * *

Они прошли метров сто вдоль овражка, перешли через очередной мосток. Затем щербатый повел Зверева мимо каких-то сараев, погребов, возле которых суетились местные. Потом они остановились возле крайнего погреба, где на бревнах возле мусорной кучи сидели трое синюшных мужиков и «соображали на троих». Щербатый пригнулся к одному из сидевших, что-то шепнул ему на ухо, мужичонка указал на заросли кустов. После этого они пошли в указанном направлении, пробрались через заросли, и их взорам открылся пустырь.

Чуть поодаль, посреди открывшегося пространства, были установлены двое самодельных ворот, обтянутых сеткой. На этом подобии футбольного поля десяток мальчишек возраста от семи до шестнадцати лет гоняли потрепанный, в нескольких местах заштопанный холщовыми нитками мяч. Щербатый подошел ближе, сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Пацаны прервали игру, щербатый поманил пальцем самого рослого из футболистов. Паренек что-то сказал своим и подбежал к ожидающим их визитерам.

Пожав щербатому руку, вопрошающе посмотрел на Зверева.

– Здорово, Оса, нас Алмаз прислал. Велел этого фраера с тобой свести, – сказал пареньку щербатый. – Дело у него к тебе!

– Что за фрукт? – поинтересовался Оса и сунул руки в карманы.

– Он, если что, мент!

– Ого! И на кой ляд мне с ментом бакланить? – фыркнул пацан.

– А на тот, что так Алмаз решил.

– Ну раз такое дело… Здрасьте, гражданин начальник! Чем, как говорится, могу?

Зверев подавил улыбку и спросил пацана:

– Я вообще-то не то чтобы от Алмаза… я скорее от Шамана пришел.

Паренек тут же выпрямился и вынул руки из карманов.

– Если от Шамана, то… Короче говори, что надо, гражданин начальник? За Шамана и я, и все мои завсегда горой.

Зверев снова подавил усмешку и с серьезным видом спросил:

– Это ведь ты первым Шаману сказал, что вляпался он по самое не хочу?

– Ну я.

– А как так получилось? Откуда ты чего узнал?

– Про убийство смоленского футболиста?

– Про него, про него.

Оса еще раз глянул на щербатого, тот кивнул, прикрыв веки.

– Я в тот вечер на дереве сидел, смекаешь, дядя?

– Ну так чего ж тут не смекать?

– Там у меня в Летнем саду свое местечко, самое козы́рное. С моего места все, или почти все, вокруг видать: и танцплощадку, и озеро, и «Колизей».

– Что за «Колизей»?

Паренек фыркнул:

– Ты че, дядя, не знаешь, что такое Колизей?

– Что такое Колизей, я знаю. Только настоящий Колизей в Древнем Риме находится, в нем в свое время гладиаторы бились.

– Во‐во… так оно и есть! Гладиаторов у нас, конечно, не водится, а вот бои случаются регулярно. Наши, бывает, конечно, и на самой площадке дерутся, но это обычно сразу же плохо кончается. Менты, чуть че, тут как тут. Поэтому те, кто посерьезней, прежде чем кулаками махать, в «Колизей» идут. «Колизеем» мы полянку за танцплощадкой называем. Там обычно все бои и проходят…

– Что за бои?

– Драки.

– Выходит, что именно в день убийства ваш Шаман со смоленским бился именно в «Колизее»?

– Точно.

– Сначала Шаман со смоленским, потом к ним все остальные присоединились?

– Так и есть.

– И ты на это с дерева смотрел?

Мальчишка сплюнул, сунул руку в карман, достал пачку «Казбека» и закурил. Зверев покачал головой, но строить из себя правильного дядьку не стал. Оса продолжал:

– Все видел, все наблюдал, хотел, конечно, поучаствовать, но не мог…

– Это почему?

– Нам, молодым, в мужскую драку лезть нельзя. Такие тут правила. Это Алмаз так решил, а Алмаз у нас в авторитете.

Зверев в знак одобрения кивнул.

– Правильно Алмаз решил, но сейчас не об этом. Так расскажешь, что ты в тот день видел?

– Расскажу, раз Алмаз велел. Да и для Шамана я завсегда рад расстараться. Случилось все из-за Олеськи. Шаман наш, хоть и что надо парняга, а бабы и не таким еще жизни ломали, вот так и тут. Сохнет Шаман по Олеське, а она тому и рада. Впрочем, это их дела, а я вроде бы как мал еще в такие дела лезть. Короче, драка началась сначала между тем вихрастым и Шаманом, а потом такое началось… Второй Сталинград. Месиво настоящее, чего и говорить. Потом менты появились, и весь народец тут же по щелям забился. В шесть секунд все испарились, как и не было никого. Ваши, стало быть, явились, а тут пустота. И вот тут-то один из ваших кричит: «Тут парня зарезали…»

– Где труп лежал? Ты его видел?

Оса хитро прищурился и помотал головой.

– Говорил я тебе, начальник, что место мое самое козырное?

– Говорил.

– А еще говорил, что с него почти все видно…

– Говорил, только не пойму, к чему ты клонишь.

– Многое с моего места видно, да не все.

– И что?

– А то, что есть место, которое с моего места не видно совсем. Это возле беседки, у кустов орешника.

– Так.

– Так вот тело этого Зацепина именно у беседки лежало. Когда ваши его нашли, когда нож возле мертвяка обнаружили, я уже с дерева слез и к беседке подобрался. Глаз у меня наметанный, а зрение, как у кошки. Наши говорят, что я и в темноте, как сова, все вижу. Короче, увидел я нож, который ваши на месте преступления нашли, и узнал его. Точно такой же у Шамана был… – Оса бросил окурок и вдавил его в землю носком ботинка.

– Ну да. Его Шаману тренер подарил. Дальше-то что?

– Побежал я к Шаману, все рассказал ему, а он дернулся так, стал по комнате рыскать. Я в это время у двери стоял. Он сумку свою вытряхнул, вещи перерыл и выругался. А потом и говорит мне, чтобы я домой шел. Я побрыкался малость, а потом ушел, как было велено.

Зверев нахмурил брови.

– Это все?

В глазах Осы сверкнул хитрый огонек.

– Все, да не все! – повторил паренек уже однажды сказанную фразу, выпятил грудь и с довольным видом скрестил руки на груди.

– Значит, чего-то ты не видел – того, чего другие видели?

– Точно!

– А кто видел?

– Малек видел!

– Кто такой Малек?

– Так… мелкий один.

– И что он видел? Где его искать?

– А не надо его искать, – Оса, так же как это недавно сделал щербатый, сунул пальцы в рот и свистнул. Мальчишки, которые все это время, позабыв о футболе, глядели на Осу и его гостей, тут же оживились. Оса указал на стоявшего крайним тощего паренька лет двенадцати в рваной майке и заляпанных глиной шортах. Оса поманил мальчишку, тот подошел.