– И что слышал?

– Что бы ни слышал, то не твоя забота. Вот только скажу я тебе и кодле твоей: район этот, может, и твой, зато весь город мой. И я в этом городе ой как много всего решаю.

Беспалый усмехнулся в кулак, потом закашлялся и снова сплюнул:

– Ты мент?

– Угадал! – ответил Зверев, все так же не отводя взгляда от пристально смотревшего на него Алмаза.

– А под мышкой у тебя чего? Чего за клифт спрятал, за пушку свою опасаешься? Боишься обронить?

– Экий ты наблюдательный, дядя! – Зверев подошел к ближайшему к нему сидящему на корточках парню из числа тех, кто остался сидеть, и тихонько толкнул его в плечо.

– А ну, сынок, уступи дяденьке место.

Парень от удивления выпучил глаза и разинул рот. Он вопросительно глянул на беспалого, тот кивнул, велев таким образом уступить место гостю. Парень скривил лицо и оскалился, обнажив щербину на двух передних зубах.

– Ты че, Алмаз? С какой это стати я ему должен место уступать?

– Ша, малявка! – сверкнул глазами беспалый. – Не заставляй меня повторять дважды.

Щербатый с явной неохотой вышел из-за стола, Зверев сел.

– Значит, тебе Витек наш нужен? Так нет его сейчас, – как ни в чем не бывало продолжал беседу беспалый.

– К бабке в деревню уехал? – не без ехидцы предположил Зверев.

– В деревню. Только не к бабке, а к тетке. Потому как нету у нашего Осы ни бабок, ни дедок, ни папки с мамкой.

Зверев впервые отвел взгляд от Алмаза и посмотрел на напряженно глядящих на него парней.

– Да отпусти ты свою пушку, дядя. Никто у тебя ее здесь не отымет. Мы с мусорами не воюем. У нас с ними нейтралитет.

Несколько парней, услышав эти слова, зычно заржали.

Зверев понимающе кивнул.

– Да не кипешуй, нет у меня пушки.

– А под пиджаком что?

Зверев вынул из внутреннего кармана купленную бутылку и поставил ее на стол. Беспалый ухнул:

– Это что?

– Да вот выпить захотелось! – Зверев огляделся по сторонам. – Присоединитесь?

Беспалый поморщился.

– Да уж нет! Благодарствую!

– А че бы не выпить, – тут же оскалился щербатый. – Водка – она водка и есть. К тому же, если он сам ее пить собирается, значит, не отравит!

Парни за столом снова заржали.

– А ну цыц, сопляки. Думаете, что я стану пить с ментом?

– Не хочешь пить с ментом, не пей, а кстати… – Зверев резко сменил тему и указал на зарубцевавшиеся культи, – дюже мне любопытно узнать, где ты персты потерял? Может, в лагере отморозил, я угадал?

Беспалый сверкнул глазами.

– Не угадал, начальник. Пальцы мне осколком оторвало. Иди-ка ты отсель подобру-поздорову и водку свою прихвати.

Зверев, который явно не спешил уходить, ухмыльнулся.

– А ты никак воевал?

– Штрафная рота, Южный фронт, потом искупил вину и в пехоте ножками почти до самого Берлина дошел, – процедил сквозь зубы Алмаз и потер небритый подбородок.

– Вместе, выходит, топали. И я на Южном воевал, вот только до Берлина малость не дошел, ранили меня.

Беспалый сжал пальцами горло, его глаза подернулись влагой, но он тут же собрался.

– Хочешь сказать, что мы с тобой однополчане? Знаю я вас, мусоров! Вы соврете и глазом не моргнете…

Глаза Зверева сверкнули огнем, его щека дернулась, и он произнес:

– Не надо так говорить, Алмаз! Такими вещами не шутят.

– Ладно-ладно, верю тебе. По глазам вижу, что не врешь.

Зверев умерил пыл и указал на бутылку.

– Ну что ж, раз такое дело, если не хочешь с ментом пить, выпей со мной, как с тем, кто с тобой в одних окопах кровь проливал.

Алмаз оглядел своих подопечных, те тут же оживились.

– Что тут сказать, так можно! – он махнул рукой и кивнул щербатому. – Славка, а ну дуй за стаканами.

Парень тут же сорвался с места и бросился в подъезд.

Когда парень притащил в обеих руках стаканы, Алмаз сорвал зубами с принесенной Зверевым бутылки сургучную пробку и ловкими движениями переместил ее содержимое в граненую тару так, что в каждом стакане оказалось примерно по полтора «пальца». Зверев, увидев, с какой ювелирной точностью местный авторитет распределил водку, беззвучно рассмеялся:

– Так вот почему тебя Алмазом зовут?

– Правильно понял, – ответил беспалый. – Потому что глаз у меня «алмаз». Ой ли! А ну, стоять, босота! Эт че же ты меня перед сослуживцем позоришь! А ну-ка, разбирай стаканы́!

Все, включая Зверева, разобрали стаканы, на столе остался один – нетронутый. Алмаз отвесил щербатому увесистого «леща».

– Да ты че!!! – заскулил тот.

– Сколько нас здесь, дубина?

Щербатый быстро глазами пересчитал присутствующих:

– Восемь. Включая этого… – парень кивнул на Зверева.

– А ты сколько стаканов принес?

Щербатый пересчитал стаканы, и его лицо враз стало похоже на высушенный урюк.

– Девять.

Беспалый вырвал из рук парня стакан и поставил его на стол.

– Раз ты такой тупой, лишаю тебя твоей «пайки»! А ты, – Алмаз повернулся к Звереву, – пей свою и ту, что лишняя! Не хватало еще, чтобы менты меня обвинили в том, что я «правды» не знаю!

– Да ладно вам… – попробовал возразить Зверев.

– Пей, кому говорят! – хрипло проговорил авторитет.

Зверев слил содержимое всех трех стаканов в один.

– Ну, добро, а за что же мы выпьем?

– А ты бы за что хотел?

– Ты тут только что про правду говорил, так давай за нее и выпьем.

– За правду? – Алмаз замешкался. – А за какую правду ты выпить хочешь? У каждого ведь она своя – правда-то.

– Да вот недавно вел я разговор о правде с одним пареньком из вашего района…

– Ты о ком?

– О Мишке Шамане!

Парни тут же снова оживились.

– Так ты что же, Мишку нашего знаешь? – уточнил Алмаз.

– Еще как знаю!

– И о какой же такой правде ты с Мишкой говорил?

– Знаешь же ты поди, что Шамана вашего на днях за убийство взяли?

– Знаю.

– Говорил я с ним про это, а он меня уверял, что не виноват…

– И что?

– Так вот ответил я ему на это, если правду он мне сказал, то сделаю я так, чтобы он в кратчайший срок на свободу вышел. А ежели соврал… – Зверев оглядел собеседников. – То сядет он на долгий срок, как пить дать. Еще сказал я Мишке, что если он не виноват, то настоящего убийцу я обязательно найду. Сказал я это, и в этом моя правда. Вот, а теперь выпить я с вами хочу за то, чтобы Шаманова правда с моей не разнилась и чтобы Мишка ваш из клетки в ближайшие дни голубком вылетел на волю.