— И зачем он это сделал? У вас есть соображения?

— Конечно есть, — в голосе Раи Евгеньевны промелькнула нотка гордости. — Финны до этой самой Дубуяны так и не добрались. Ведь её ещё поискать надо. А это через лес, где под каждым кустом партизан сидит. Да и какой финнам прок от Дубуяны? Пять дворов всего. Жителей, от силы, человек тридцать наберётся. Хотя я не поручусь, что там жило хотя бы двадцать. Вот оккупанты проклятые в Дубуяну и не лезли. Нечего им там было делать.

— Тоже верно, — Александр кивнул.

Дубуяна — далеко не единственная деревня, до которой оккупанты так и не добрались. Чаще всего это были крошечные населённые пункты у чёрта на куличках. Как однажды выразился командир капитан Агапов: «Доходов никаких, расходы одни».

— Я вас понял, продолжайте, пожалуйста. Что дальше было?

— Дальше? — Рая Евгеньевна удивлённо захлопала ресницами. — Ничего не было.

— Как это ничего? — Александр удивлённо выпрямился на стуле.

— И в самом деле ничего, — упрямо повторила Рая Евгеньевна. — Летом сорок четвёртого наша доблестная Красная армия финнов взашей выбила. Ближе к осени я узнала, что наш леспромхоз восстановить собрались. Спасибо финнам, много ценного оборудования почти в целости и в сохранности бросили. Вот я в Четвёрочку и вернулась.

— А что стало с моей семьёй? — терпеливо, едва сдерживая нервное дыхание, спросил Александр.

— Так, это, — Рая Евгеньевна заметно стушевалась, — ваш уважаемый батюшка ни один, ни с семейством, в Четвёрочку так и не вернулся. Хотя дом его тогда целый и пустой стоял. Витька Потапов, это охотник наш самый заядлый, той же осенью, в октябре, кажись, дошёл до Дубуяны. Да только никого там не оказалось.

— Как это никого? — Александр недоверчиво нахмурился.

— А вот так, вообще никого, — Рая Евгеньевна развела руки в стороны. — Вы Витьку, того, сами расспросите, он вам точнее скажет. А нам тогда он сказал, что деревня целая, все пять изб целые, а людей нет. Совсем нет.

— А убитые? Или хотя бы свежая братская могила? — спросил Александр.

В предчувствии дурной новости защемило сердце. Однако внешне Александр постарался ни чем не выдать своего беспокойства.

— Э-э-э… — задумчиво протянула Рая Евгеньевна. — Витька ничего подобного не говорил. Сказал только, что вещи в избах брошены, будто все жители разом сбежали кто в чём был, а всё остальное целое осталось. Да Витька и сам был удивлён без меры. А как-то раз напился, так вообще такую чертовщину понёс. Дескать, в деревне той черти с лешими и ведьмами шабаш устроили. Правда, — Рая Евгеньевна тут же смутилась, — это он не при мне говорил. Я же с ним самогонку никогда не глушила. Это мне односельчане рассказали.

Александр так и замер с карандашом наперевес. В памяти всплыли слова капитана Давыдова о том, что его родителей, а так же младших брата и сестёр, не нашли среды живых. Почему глава районной милиции и предположил, что они среди мёртвых. Вывод более чем очевидный. Но не могли же разом пропасть от двадцати до тридцати человек, население пусть и маленькой, но деревни? Нужно будет обязательно расспросить Витьку Потапова.

— Постойте, гражданка Малюкова, — Александр с трудом очнулся, будто от тяжёлого сна, — вы тоже считаете, будто мою семью убили финны?

— Конечно считаю, гражданин начальник. Они, больше некому, — более чем уверенно заявила комендантша.

— И когда именно, по вашему, это произошло?

— Так ясно дело когда, в июне сорок четвёртого. Где-то за месяц до начала наступления Красной армии, — ещё более уверенным тоном ответила Рая Евгеньевна.

— Нет, гражданка Малюкова, — Александр едва сдержался, чтобы не гаркнуть во всё горло, — ваши показания не сходятся. Как вам прекрасно известно, 28 июня 1944 года Красная армия вышибла финнов из Кондопоги. И что же получается? — Александр выразительно глянул на комендантшу, от чего та нервно поёжилась. — Три года, три долгих года, оккупантам не было никакого дела до жителей отдалённой деревни. А тут, менее чем за месяц до постыдного бегства, финны почему-то убили всех жителей Дубуяны. Причём, опять же, по вашим же словам, сама деревня осталась целой. Указанный вами Витька Потапов не нашёл ни трупов, ни хотя бы одну братскую могилу.

От столь категоричного заявления Рая Евгеньевна окончательно стушевалась, будто именно её поймали за руку на краже кальсон деда бабки Матрёны.

— Дошли… — нехотя, едва ли не через силу, выдавила из себя Рая Евгеньевна. — На самом деле финны, и даже немцы, добрались-таки до Дубуяны, и в самом деле меньше чем за месяц до освобождения.

— Та-а-ак… — Александр перехватил карандаш по удобней, — с этого момент и подробней, пожалуйста.

Даже по глазам видно, как же Рае Евгеньевне не хочется говорить. Очень не хочется. Хотя, вроде как, к исчезновению всех жителей Дубуяны она и в самом деле не имеет никакого отношения. И всё равно ей не хочется говорить, будто стесняется чего-то.

— В самом начале июня сорок четвёртого оккупационные власти всполошились жутко, будто им всем скопом задницы скипидаром намазали. Мне, конечно, никто не докладывал, однако по Кондопоге потом долго слухи ходили. В общем, — Рая Евгеньевна резко выдохнула, — сперва в Дубуяну отряд местных полицаев ушёл. Говорят, их там сотня была. Но по мне так врут, меньше было, гораздо меньше. Но то, что ушли, это точно. Я об этом от многих слышала, кто сам видел.

Что именно произошло в Дубуяне, то не ведаю. Но, буквально на следующий день, полицаев тех в лесу кто-то побил сильно. Я так думаю, это они на партизанский отряд нарвались. А чтобы полицаев по лесу поганой метлой разогнать, на то много сил не нужно. Трусы они все записные, сами разбежались.

На следующий день, если не ошибаюсь, пятого числа, в Дубуяну ещё один отряд ушёл. На этот раз финны, солдаты. По городу слух прошёл, что фронтовые разведчики. Если я правильно поняла, — Рая Евгеньевна на миг задумчиво скосила глаза в сторону, — эти самые разведчики в тылу на отдыхе были, вот их и привлекли. Фронт от Кондопоги не так уж и далеко все три года на одном месте простоял.

— И-и-и… — выразительно и с нажимом протянул Александр.

Пусть и без прежней натуги, Рая Евгеньевна продолжает говорить. Другое дело,