рассмеялась. Эндрю не унимался. – Вот будь я чуточку поумнее, встал бы сейчас и ушел, потому что вы впереди меня как минимум на пункт с четвертью.

Я усмехнулась.

– Всего на пункт с четвертью? То есть вы хотите сказать, что ваша бывшая жена красивее меня?

Эндрю скривился.

– Вот черт. Снова говорю лишнее. Нет же, пожалуй, я немного преувеличил насчет нее.

Я примирительно улыбнулась.

– Мне с вами хорошо.

– Очень этому рад. После меня она вышла за богатого мужика, вылитый Джордж Клуни в молодости. Она всегда искала БЦП.

– Что еще за БЦП?

– Более ценное предложение.

– Ясно. – Я отправила в рот очередную порцию макарон и запила их вином. Пожалуй, в Клайве я тоже видела для себя БЦП. – Кстати, по мне, так вы намного симпатичнее Джорджа Клуни.

– Ну вот, теперь вы потеряли всякое к себе доверие. Но все равно спасибо, что попытались утешить.

– Я не утешаю, я действительно так думаю.

– Ну, спасибо, – отозвался он. – Сколько пунктов набирает ваш бывший по шкале привлекательности?

– Клайва, моего бывшего, скорее, можно сравнить с Кеном, куклой, если вас это устроит.

– Вас устраивало? – задал он вопрос.

– Думала, что да.

– А сейчас?

Я улыбнулась и покрутила в бокале вино.

– Не люблю гладко выбритых мужчин.

Было похоже, что Эндрю задумался.

– Если он Кен, кто тогда я?

– Вы солдат Джо. Тот, который с бородой.

– Зачет, – с облегчением выдохнул он. – У меня был такой солдатик в детстве. С настоящими волосами. И мог держать что-нибудь в руках.

– Всегда хотела иметь мужчину, умеющего держать что-нибудь в руках.

Эндрю рассмеялся.

– К слову сказать, сколько вы были женаты?

– Девять лет. Но наш брак был обречен с самого медового месяца.

– Почему?

– Это был полнейший ужас. Клайв хотел увезти меня на Тайвань, он был там миссионером. Мне лично хотелось чего-то более романтичного, но муж настоял на своем.

Сначала отменили рейс из Сан-Франциско, и мы четырнадцать часов просидели в аэропорту. Потом нам пришлось лететь через Японию, где мы застряли из-за тайфуна. В итоге, четыре дня прождали в токийском отеле, а потом полетели обратно, потому что все сроки уже вышли, и Клайв приступил к новой работе. С самого начала все было против нас.

– У меня медовый месяц прошел еще хлеще, – начал Эндрю.

– Похлеще тайфуна?

– О, да, – закивал он. – У нас с Джеми был самый отвратный медовый месяц. Настолько отвратный, что об этом можно книгу написать.

– Какую книгу?

– Трагикомедию.

– Звучит интересно. Расскажите.

– Ну, ладно, слушайте. Джеми мечтала провести медовый месяц на Бора-Бора. Вы наверняка видели эти картинки – чистейшая изумрудная вода, белые песочные пляжи, соломенные хижины.

– И я бы не отказалась.

Он улыбнулся.

– Одним словом, мечта. Но я пошел еще дальше и достал нам билеты на частный остров. Добраться туда можно было только на лодке.

– Прям как в сказке, – снова не удержалась я.

– Мне тоже так казалось, – подхватил Эндрю. – Когда наша лодка уже подплывала к берегу, мы увидели, что на причале стоит женщина в розовых ковбойских сапогах.

– В ковбойских сапогах?

– Причем розовых. И все, больше на ней ничего не было.

– Ничего себе.

– Выглядела она как модель. В смысле, будто ее отфотошопили. И тут вышла еще одна такая же. Оказалось, мы прибыли на остров в то время, когда «Плейбой» снимал там новый выпуск журнала «Девушки с Бора-Бора». Они оккупировали почти весь остров. Каждый ресторан, каждый пляж, никакого тебе дресс-кода. Ни маек, ни обуви, ни проблем.

– Бьюсь об заклад, вы себя возненавидели.

– Еще бы, – согласился он. – Мы приехал на медовый месяц. Джеми постоянно твердила, что чувствует себя куском мяса. Я же, оказавшись в таком щекотливом положении, пытался делать вид, будто ничего не замечаю. В итоге, почти весь отпуск мы просидели в номере. Джеми не отходила от зеркала и обвиняла меня в том, что я заглядываюсь на других женщин. Она потом со мной еще несколько дней не разговаривала.

– И правда, – согласно закивала я, – ситуация похлеще тайфуна.

Он отпил вино, потом снова посмотрел на меня.

– Можно спросить про разрыв с мужем? Отвечать не обязательно.

– Не думаю, что у вас есть такие вопросы, на которые я бы еще не отвечала.

– Просто интересно, кто подал на развод: он или вы?

– Я. Но из-за него.

– Изменил?

– Если бы все было так просто. Он переплюнул всех. Точно ничего не слышали о моем муже?

Эндрю покачал головой.

– Клайв Уолтер? Не припоминаю.

– У него не просто другая женщина, у него целая семья в Колорадо.

Собеседник нахмурился.

– Где именно в Колорадо?

– В Торнтоне.

– В моем Торнтоне?

Я кивнула. Он на секунду задумался, а потом добавил:

– Стойте-ка. Не тот ли это политик…

– Член городского совета.

Эндрю вздохнул.

– Кажется, я все же что-то слышал. Мне очень жаль.

– Просто все это так унизительно.

– Для него.

– Не только. Люди считают меня либо неудачницей, либо дурочкой.

– Какие люди? – Он озадаченно взглянул на меня.

– Ну, эти. – Я неопределенно махнула рукой. – Все.

– Общество хотите сказать?

– Оно самое.

Эндрю положил салфетку на стол.

– Вы же понимаете, общественное мнение всего лишь туман? Сегодня ты герой, а завтра неудачник, и наоборот. Громче всех обычно кричат те, у кого жизнь не задалась. Вот они-то и радуются, когда у других дела идут хуже, чем у них.

К тому же толпа, как золотая рыбка, не в состоянии долго удерживать внимание на чем-то одном. Случившееся кажется вам сейчас чуть ли не концом света, но на самом деле, вы просто оказались на траектории движения урагана. Поверьте, они уже переключились на новый скандал.

Странно, никто мне еще не говорил настолько ободряющих слов.

– Надеюсь, вы правы.

Он серьезно посмотрел на меня.

– Я знаю, что прав. Я бывал в вашей шкуре.

– Вы оказывались в центре публичного скандала?

Эндрю запнулся на секунду, но потом собрался с мыслями.

– Оказывался. Только связан он был с бизнесом, а не с семьей. Жаль. вам пришлось рассказывать о своем горе прессе. Мне кажется, иногда они забывают, что пишут про реальных людей.

– Забывают или плюют на это, – добавила я.

– Может, и то, и другое. Увы.

– Все пройдет, – приободрилась я. – Не устаю твердить себе об этом.

Эндрю нахмурился.

– Простите, что поднял такую тему. Хочется ассоциироваться у вас только с хорошим.

– Мне, правда, с вами хорошо.

– Вот и отлично. Значит, больше никаких грустных разговоров.

– Поддерживаю, – обрадовалась я.

Мы снова взялись за вилки. Доев пасту, Эндрю попросил добавки, чем очень меня осчастливил. Когда он покончил с макаронами, я сообщила:

– На десерт тирамису.

– Обожаю тирамису.