Я крепче сжимаю клинок и слегка смещаю свой вес. Оцениваю свое равновесие и оставшиеся силы. Я достаточно сильна. И отказываюсь верить во что-либо еще.

Все эти годы тайных тренировок. Все, чем рисковали Дрю и Мать, пытаясь уберечь меня. Глупое решение, которое я приняла, участвуя в охоте на Кровавую Луну, хотя это было запрещено.

Если мне суждено умереть, я должна забрать с собой лорда вампиров. Убийство его, возможно, было уделом Дрю, но это работа, которую мой брат не смог закончить, мантия, которую я возьму на себя вместо него. Весь Деревня Охотников зависит от меня в этот момент.

Почему меня не может быть достаточным? Я так старалась. Я так близко подошла к цели. Но этого недостаточно... лорд вампиров все еще дышит.

Меня снова будет тошнить. Кровь капает с моих разбитых, крепко сжатых костяшек пальцев. Она стекает по моей спине. Меня удерживает лишь ненависть и жажда мести.

Одна жизнь.

Все, что мне нужно сделать, это забрать одну жизнь.

Лорд вампиров, стоящий передо мной, — источник всей нашей боли. Всех мучений. Без него Деревня Охотников был бы свободен от своих обязательств, от своих стен. Моя семья была бы целой. Мы с Дрю давно бы ушли в море. Как может один человек быть источником стольких отчаяний и надежд? Как можно так трудно убить одного человека?

Я изнашиваюсь и начинаю рваться. Швы, которые, как я не знала, держат меня вместе, сжимаются и разрываются; я взрываюсь от боли, которую игнорировала всю свою жизнь. Ярость, которую я никогда не позволяла себе чувствовать, выныривает из забытого места глубоко внутри меня и вырывается с неистовой силой. Смерть отца. Уход брата. Каждый тоскливый взгляд, который я не позволяла никому видеть, потому что мне не давали ни минуты счастья, как обычному человеку. Годами копившаяся обида сглаживает разрывы в моей плоти и боль в мышцах. Эта злость придает моим ногам скорость.

Мир расплывается, и я несусь к лорду вампиров. Я смещаю свой вес, выставляя одну ногу вперед, а руки откидываю назад. Я изо всех сил размахиваю клинком, обрушивая его, как кузнечный молот, по дуге надежды.

Он даже не вздрагивает. Лорд поднимает руку и легко ловит меч за лезвие. Оно настолько тупое, что сталь даже не пробивает кожу его перчатки. Руван тяжело вздыхает.

— Ну что ж, тяжелый путь.

Он вырывает меч из моей руки и взмахивает им в воздухе. Сила, наполнявшая меня, испаряется. Я не успеваю уклониться, как острие сталкивается с моим виском.

Мир становится черным.

ГЛАВА 7

Туманные сумерки приглушают багровый цвет окровавленных простыней.

Узкое зрение. Медленное мерцание. Отфильтрованные сцены с исхудавшими лицами вампиров, парящих надо мной. Их призрачные глаза блестят, когда они говорят. Они осматривают мое избитое тело. Я почти вижу себя сквозь их взгляд.

Разбитое, жалкое существо. Убогое. Слова начинаются в глубоком резонансе лорда вампиров, но перерастают в мои собственные. Я не была достаточно сильна.

Я была кузнечной девой. Не боец. Меня вообще не должно было быть здесь. Это стало ясно в конце. Настоящий боец смог бы покончить с этим.

О чем я только думал? Взяв пузырек и выпив, я встала на место Дрю и взяла на себя обязанность убить лорда вампиров.

Где сейчас находится мой брат? Жив ли он? Что-то во мне говорит, что да... но я боюсь, что не могу доверять этому надеющемуся, глупому уголку моего сердца. Я должен бороться за него. Но одного желания недостаточно. Моя воля отделилась от тела, и я стал похож на марионетку, у которой перерезали ниточки. Эликсир забрал все, что у меня было, и даже больше. Я больше не могу двигаться.

Снова темнота.

У моей кровати сидит человек с длинными серебристыми волосами.

— Ты слишком сильно нагрузила себя, — говорит он с некоторым раздражением.

Я? Я хочу сказать. Но вместо этого «Я знаю» срывается с моих губ с почти робким вздохом.

Он наклоняется вперед, и я вижу его лицо яснее, чем что-либо другое. Мне кажется, что я видела его раньше, много раз. И все же я запомнила бы такое красивое лицо. Я запомнила бы мужчину, пахнущего вечнозелеными деревьями, с глазами, похожими на солнечный свет.

— Что мне с тобой делать?

— Любить меня вечно? — Мой рот двигается сам по себе.

— Осторожно, а то я могу.

Я дрейфую сквозь не совсем сознание, странные, мимолетные сны и тяжелое, удушливое небытие. Мое сознание отходит куда-то очень далеко и очень отстраненно от моего тела. Я уже бывала в этом темном, внутреннем кошмаре. Это та самая пустота, в которую я ушла, когда Давос убил вампира, укравшего лицо моего отца, обнажив скрывавшуюся под ним ужасную правду.

Я жила здесь, утопая в этой боли. Боль от осознания того, что отца больше нет. Что больше ничего нельзя сделать ни для него, ни для моей семьи. Но, может быть... может быть, если бы я была достаточно взрослой и сильной, чтобы выковать ему более острый серп... если бы я не хотела, чтобы он был дома на стольких ужинах, что он пропускал тренировки... может быть, он все еще был бы со мной...

Как же я выбралась из этой ямы отчаяния? Как я нашла в себе силы двигаться в эти дни бесконечного горя?

Ах, да... Я задушила все. Мысли. Чувства. Ненужные и опасные. Вместо этого я работала. Я била молотком до тех пор, пока мои руки не стали грубыми. Это то, что я должна сделать снова. Я должен заглушить боль. Я должен выбить разочарование из своих костей. Если я ничего не буду чувствовать и ничем не буду дорожить, то меня нельзя будет ранить. Я буду неуязвим для их ударов. Как только я это сделаю, мой разум прояснится.

Я могу вернуться к работе.

Но над чем я могу работать?

Работа. Бесконечная. Всегда есть над чем работать. Но мы уже близко.

Женщина, идущая по темным коридорам. Проходит как призрак: присутствует, ощущается, но она не видна. В руках три дневника. По одну сторону от нее — вороноволосый мужчина, по другую — золотоглазый.

— Мы должны рассказать им, — говорит вороноволосый.

— Они не примут этого. Пока нет, — возражает другой мужчина.

— Может быть, со временем, — говорит она.

Но пока я работаю...

У меня