Шрифт:
Закладка:
Мужчины переводили дух после жуткой стычки в течение нескольких минут. Первым пришёл в себя Коджо; он вытер с блестящего лба пот и почти беззвучно прошептал:
- Кореш?.. Кореш, слышишь меня?
Давид сидел на полу, уставившись на огонёк зажигалки. Кошмарный образ монстра ни в какую не выходил из головы. Ушные перепонки вздрагивали от малейшего шороха, в любой момент готовые вновь услышать эти богомерзкие хрипы. Подсев к Мариусу, Коджо потрогал того за плечо.
- Братан, ты в порядке?
- Да... вроде как да... – голос Давида звучал бодро, хотя в сознании царил сущий хаос. Узники поднялись и на цыпочках подкрались к решётке. Стараясь не высовывать зажигалку за пределы прутьев, Давид выглянул наружу: пусто. Мутант затаился в темноте, оставив после себя лишь размазанные по полу ферменты и противное ощущение под ложечкой. «Что бы там ни писал Алигьери, это богомерзкое страшилище прибыло из его фантасмагорических кругов. Притом точно не из верхних».
- Вероятно, эта гадина напрямую связана с тем, что произошло.
- Ты о толчках? – нахмурился Коджо. – О том странном шуме?
Давид кивнул. Происходящее напоминало дикий, безобразный фильм ужасов. Проснуться сейчас от жужжания мух казалось неплохой альтернативой. Сняв очки, Коджо принялся расхаживать из угла в угол; он придерживая переносицу так, словно та вот-вот отвалится. По шершавым граням стен забегали причудливые тени.
- Беда, беда, беда. Однозначно беда, самая что ни на есть настоящая. Мы по уши в дерьме. Один Господь Ишвара знает, что сейчас с зеками, которых отправили в убежище. Надо бы и нам сматываться отсюда.
На этот раз Мариус был с ним полностью солидарен: коль уж ситуация вышла из-под контроля, то беспокоиться о своей безопасности теперь их сугубо личная забота. «Конституционное право. Как говорится, теперь каждый сам по себе... Вот только есть один нюанс».
- А что насчёт расстрела, которым ты так рьяно меня пилил?
Пропустив упрёк мимо ушей, Коджо щёлкнул пальцами.
- Помнишь, ты рассказывал про немцев?
- Напомни-ка, – Мариус стряхнул с лица слизь; густая жижа походила на сопли разрыдавшегося младенца.
- Ну, тех самых немцев. Которые пытались свалить, пробив стену и выбравшись в коммуникационные тоннели. Их тогда ещё поймали в медицинском отсеке.
- Ты ведёшь к тому, о чём я подумал?
- Верно. Надо сматываться отсюда через ту дырку.
- Думаешь, сможем её расковырять?
- А другого выхода у нас и нет, бро... - с губ Коджо сорвался нервный смешок; он деловито водрузил очки на нос. - Валить надо в любом случае. Да уж хотя бы из блока. Не знаю, что это за хреновина и какого лешего она к нам прицепилась, но я не горю желанием куковать тут, пока не подохну с голоду. Номер той камеры помнишь?
На первый взгляд, идея казалась хорошей. Тот давний случай с побегом поднял на уши охрану всего «Союза». С тех пор заключённым запретили завешивать задние стенки плакатами, в том числе и с полуголыми девицами, а проверки стали ещё более частыми. Те шустрые немцы определённо выросли на фильме «Побег из Шоушенка». Давид в который раз подошёл вплотную к решетке: теперь за прутьями царила кромешная тьма. Он уставился вдаль, пытаясь увидеть напавшее на них создание. Тщетно: подземный мрак был густым, словно битумная жижа. Он наполнял каждый уголок, каждую трещинку, каждую щель. Казалось, его можно было пощупать.
- Ну и темень. Посвети мне. Как только увидишь эту мерзопакость - кричи.
Коджо послушно встал рядом и вцепился в зажигалку. Его побледневшее, несмотря на какаовый оттенок кожи, лицо выражало полнейшую готовность вопить и визжать. Давид принялся по пальцам отсчитывать камеру, некогда послужившую стартовой точкой неудачного побега. «Чертовы катакомбы!..» - блок был напичкан камерами вплотную. Из-за сливающихся в сплошной забор прутьев вести подсчёт казалось невозможным. Спасали лишь блики на брюхастых взрывозащищённых кинескопах, да и те во мраке были едва различимы. Спустя несколько минут Мариус указал пальцем куда-то вдаль, вправо.
- Сорок седьмая. В ней и находится та самая пробоина.
- Уверен? Мы как сапёры: если ошибёмся...
- Я в сорок седьмом домой с армии вернулся. Только сейчас вспомнил про эту аналогию.
- Смотри мне, – Коджо мотнул головой в сторону коридора, – то чудище наверняка уже решает, кого из нас будет хавать первым.
Давид смерил напарника оценивающим взглядом; его волнение показалось великолепным поводом слегка разрядить обстановку.
- Да что тут думать: ты помясистее меня будешь, да ещё и в шоколаде весь.
- Не самый подходящий момент для чёрного юмора.
- Полно тебе, не обмочись только. Капрал Мариус не даст малыша Коджо в обиду.
Сокамерник нахмурился, но в уголках его пухлых губ всё-таки промелькнула улыбка. Стресс медленно сходил на нет, а накал обстановки таял, как лёд в бокале с виски. Несмотря на это, чудовище пряталось где-то неподалёку, посему терять бдительность ни в коем случае нельзя. Одно дело - столкнуться с вооружённым противником, другое – с тем, чего не существует в природе. Тем, что хочет облить тебя слюной, а затем вцепиться зубами и досуха высосать из тебя кровь. Все эти неприятные размышления воодушевили Давида как можно скорее выбраться из сектора. Подойдя к душевой кабинке, он отодрал от неё кусок металлической трубы и бросил его соседу. Затем взял с полки освежитель воздуха и скомандовал:
- Теперь слушай план: сейчас отодвигаем решётку и по-тихому шуруем к камере с пробоиной. Если эта дрянь выскочит, то придётся её мочить. Я поливаю огнем, а ты молоти палкой. Идёт?
- Окей, старина... - Коджо взмахнул ржавой трубой, как махает катаной самурай; засвистел рассекаемый воздух. - Сделаю всё, как ты сказал.
- Ну что, готов?
- Если не считать, что мой зад вот-вот откусит какая-то хрень и мне не по себе, то да.
- Тогда погнали.
Вставив трубу между прутьями, заключённые с силой налегли на
