Шрифт:
Закладка:
Когда откуда-то из-за угла донеслось звонкое возмущенное ржание, Ким уперлась и, чтобы было мочи, рванула из рук Дерила
– Не надо меня таскать как куклу! Я в состоянии сама идти!
Воин слегка опешил:
– Прикройка рот…
– И я возьму свою лошадку! – она увернулась от его рук и бросилась за угол, к встревоженной Лиссе, которую пытался утащить толстый Ларри, живущей при монастыре.
– Уймись, кляча! – гудел он, замахиваясь для удара, – я тебя мигом приструню.
Ким налетела на него, как маленькая, разъяренная оса:
– Не смей ее трогать! Она моя!
В изумрудных глазах было столько ярости, столько решимости защищать, что грузный мужчина невольно попятился.
– Чокнутая!
– Проваливай! Иначе я всем скажу, как ты в прошлом году воровал сивуху из погреба! – Ким прошла мимо него, задев плечом, и потянула за собой взвинченную хрипящую Лиссу.
Только бы вирта выдержала, не обратилась и не начала защищаться! Тогда ее точно заберут. Посадят в клетку, как необычную зверюшку или посчитают опасной и убьют.
– Тише, девочка, тише, – Ким гладила ее по лоснящейся щеке и нашептывала в нервно прядущее ухо, – видишь этих людей? Они…они… – слова никак не хотели подбираться, – с ними надо быть осторожнее. Они могут навредить. И тебе, и мне. Не показывай другие формы, пусть думаю, что ты просто лошадка. Не слишком быстрая, не слишком выносливая, не слишком умная. Ты понимаешь меня?
Лисса недовольно фыркнула и будто бы стала меньше. Как-то ссутулилась, уныло опустила морду. Хвост понуро повис, спина прогнулась, а кости на крупе начали некрасиво выпирать.
– Молодец, – Ким провела по боку, явно прощупывая тощие ребра. – Такой и будь. Это важно.
Тем временем стражники вывели из сарая старую скрипучую телегу, на которой по осени перевозили скот в Милрадию. Проверили ржавые прутья клетки, тяжелый тугой замок и закинули туда бесчувственного Хасса. Для надежности примотали его широкими кожаными ремнями, связали руки, ноги, а на голову накинули серый пыльный мешок.
– Можно отправляться! – им не терпелось доставить свою добычу в город, – эй, ты! Не отставай!
Ким неумело закарабкалась на костлявую спину Лиссы и прошептала.
– Давай, милая. За ними.
Неровным шагом, иногда спотыкаясь и тяжко вздыхая, вирта поплелась за телегой.
Вскоре монастырь остался далеко позади, а впереди лентой извивалась узкая дорога, ведущая к проходу в Милрадию. Как бы Ким не пыталась отвлечься, ее взгляд все равно цеплялся за широкую грудную клетку кхассера. Она считала едва заметные, редкие вдохи и вместо злорадства испытывала беспомощность, волнение и все нарастающую уверенность, что так не должно быть.
Почему он не приходит в себя? Он же сильный. Как демон. Его ни ремни, ни прутья не удержат, да и вояк всех он раскидает без особых усилий. Это же кхассер, которому все по плечу… И тем страшнее видеть его в таком состоянии.
Глава 7
Переход между долиной Изгнанников и самой Милрадией начинался с темного провала в скале. Небольшая застава на въезде, десяток стражников, среди которых особенно выделялся мужчина с тяжелым посохом, увенчанным лунным камнем – вот и вся охрана.
Они без вопросов пропустили отряд, возвращающийся из долины. На Ким даже не посмотрели, зато повозку с кхассером проводили заинтересованными взглядами. Заметив, как они перешептываются, Дерил ревниво насупился и, натянув поводья, вынудил своего коня притормозить, закрывая пленника от остальных. Это была его добыча, и он не собирался ее ни с кем делить.
Первые воины из их маленького отряда уже скрылись в проходе, телега со скрипом подпрыгнула на въезде и то же покатила вглубь скалы, а Ким, наоборот, притормозила, пытаясь успокоить Лиссу. Та недовольно фыркала, била копытом, протестуя против такого пути.
– Давай же, милая, давай! – девушка гладила ее шее, – нам туда надо.
Вирта отчаянно затрясла головой, как бы говоря: нет, не надо.
– Пристрелить ее и дело с концом, – раздражено обронил Дерил, рассматривая неказистую Лиссу, – проку от такой бестолковой клячи не будет, только задерживает всех.
Ким почувствовала, как вирта подобралась, как внутри нее зарождается глухое, совсем не лошадиное рычание.
– Зато моя! – огрызнулась бывшая послушница монастыря, отчаянно натягивая жесткие волосы на холке и всеми силами пытаясь усмирить зверя, рвущегося на волю.
– Тогда поддай ей хорошенько, чтобы шевелила своими тощими мослами! Иначе я сам, – он угрожающе сунул Лиссе под нос свернутый хлыст.
Та, недолго думая, ухватила его зубами, выдрала у мужчины из рук и отбросила в сторону.
– Ах, ты зараза! – опешил он, не ожидая такого проворства от старой клячи, – я тебе…
– Нам пора! – Ким пришпорила тощие бока, и воспользовавшись замешательством, проскочила внутрь, – Лисса! Нельзя так. Нельзя! Если они поймут кто ты и откуда – все пропало, а нам еще…
Девушка растерянно смолкла на середине фразы… Нам еще возвращаться? Это она собиралась сказать?
Тем временем проход становился все уже и темнее. Если сначала воины могли ехать по пять вряд, то спустя пару десятков метров каменные своды сблизились настолько, что приходилось ехать по одному, а телега и вовсе задевала краями за выступы. Здесь был такой спертый воздух, пропитанный застаревшей горечью, что у людей першило в горле и слезились глаза. Еще один поворот и светлое пятно входа пропало, остались только синие змейки грибов, вьющихся по стенам от пола до самого верха. Они пульсировали, испуская призрачный голубоватый свет и при соприкосновении искрили.
– Не прикасайся! – сказал один из воинов, заметив, как Ким потянулась пальцами к мерцающему контуру, – ядовито. Кожу разъест.
Девушка испуганно отдернула руку и вцепилась в поводья. Это путешествие нравилось ей все меньше и меньше.
– Готовьтесь, сейчас граница будет.
Какая граница? Где? Этого Ким не поняла. Только почувствовала, как грудную клетку сдавливает невидимой рукой, лишая возможности вздохнуть, и по венам проносится огненный ураган.
Это закончилось так быстро, что она даже испугаться не успела. Тиски отступили, пламя утихло и даже воздух изменился. Из него пропала горечь и ощущение безнадежности. Вскоре со стен исчезли ядовитые грибы, а потом впереди замаячило яркое пятно выхода.
– Наконец-таки! – проворчал тот, кто управлял телегой, – ненавижу эту долину. Каждый раз такое чувство, будто в грязи извалялся.
Ким угрюмо посмотрела на него, но ничего не сказала. Для нее и сотен других изгнанных эта долина была домом. Пускай вынужденным, но все равно домом. Единственным местом, где их приняли.
Сразу от подножья скалы начиналась широкая грунтовая дорога. Она стрелой прорезала темные, еще не
