Издревле там, под морской стеной, находилась гавань, оттуда лестница вела во дворец, построенный, вероятно, в V веке. Свое имя он получил не от статуи быка с львиной головой, как часто пишут, но, скорее, от слова βαυκάλιον («пузатый сосуд»), как по своей форме была названа маленькая искусственная гавань[117]. Эта укрепленная часть дворцового комплекса потихоньку превращалась в его центр, тогда как находившиеся вне ее стен сооружения, построенные в основном во время между Константином и Юстинианом, использовались лишь по случаю, и в конце XII века оттуда добывали архитектурные детали. В новой части был расширен приморский дворец, получивший лоджию, сохранившуюся до сего дня. Император Мануил I (1143–1180) также на месте старого дворца воздвиг роскошное здание с ориентальным декором, которое называли также «персидским домом» (περσικὸς δόμος или Μουχρουτᾶς)[118].

Влахернский дворец, который был воздвигнут в северо-западном углу города в 1080–1090 годах и расширялся в течение XII века, чтобы и в дальнейшем служить императорской резиденцией, также представлял собой не единое здание, а дворцовый комплекс, служивший для проживания и приемов императорам Алексею I (1081–1118) и Мануилу I (1143–1180). О нем у нас гораздо меньше сведений, чем о старом дворце, потому что текст Псевдо-Кодина XIV века, сравнимый в определенном смысле с трактатом «О церемониях», не называет его построек и тем более не описывает их[119]. Его краткое, но детальное описание дает французский историк крестовых походов Одон Дёйльский, сопровождавший в 1147 году короля Людовика VII: «Там стоит дворец, называемый Влахернским, и, хотя возведен он в низине, но, построенный с роскошью и изяществом, поднимается довольно высоко и благодаря тройному соседству – моря, полей и города – доставляет своим обитателям тройное удовольствие взирать на все это попеременно. Его внешняя красота почти несравненна, но красота внутренняя превосходит все, что я только мог бы сказать о ней. Со всех сторон он расписан золотом и разноцветными красками, двор выстлан мрамором с изысканным мастерством»[120]. Испанский еврей, путешественник Вениамин Тудельский, живший в Константинополе в 1161–1163 годах, добавляет, что император Мануил приказал написать там фрески с изображениями своих военных походов[121]. В XV веке этот дворец также отражал общую ситуацию в городе и империи, как констатирует это испанский путешественник Перо Тафур в 1437 году: «Некогда императорский дворец, как видно, был великолепным, но теперь он не таков, ибо, как и весь город, отражает он те бедствия, которые случались и продолжают случаться изо дня в день»[122]. Как некогда Фаросский храм Богородицы, дворцовой церковью до пожара 1434 года служил храм Богоматери во Влахернах.

Дворец Вуколеонт. Фотография XIX в.

Лев, стоявший у входа в гавань Вуколеонта.  Археологический музей Стамбула

Солид Мануила I Комнина 1143–1180

Из письменных источников, которые мало подтверждены археологическими находками, мы знаем, что у различных византийских императоров в городе были также частные дворцы[123]. Их расположение, как правило, известно лишь приблизительно, и их детали дошли до нас только в исключительных случаях, как, например, в случае с Манганским дворцом, который был построен императором Василием I (867–886) на восточном берегу, на Мраморном море, под Акрополем, и назван в честь находящегося рядом арсенала (μαγγανεῖα). Анна Комнина рассказывает, что он был высотой в пять этажей и считался одним из красивейших зданий города[124], – сохранились лишь остатки его субструкций[125]. То же самое касается и дворца императора Романа Лакапина (920–944) на склоне долины Ликоса, который был связан с сохранившейся до сих пор церковью Мирелея[126]. Роман обладал этим дворцом, вероятно, еще до того, когда узурпировал власть.

Как и он, другие знатные семьи владели дворцами в лучших местах города. Латинское описание города первой половины V века – Notitia urbis Constantinopolitanae – упоминает несколько десятков частных домов знатных семей[127]. Восходящие к V веку дворцы главных спальничих Антиоха и Лавса, расположенные у западного края Ипподрома, частично раскопаны на уровне фундаментов и демонстрируют архитектуру роскошных позднеантичных вилл[128]. На террасах над Золотым Рогом (возможно, над нынешним Главным почтамтом) был воздвигнут дворец Вотаниата, принадлежавший семье, которая в ΧΙ веке была сильнее даже императора. Когда генуэзцы в 1192 году получили в подарок этот дворец, он уже заметно обветшал, однако его детальное описание все же позволяет явно ощутить ту архитектурную и художественную роскошь, которую могли себе позволить семьи высших сановников[129].

Плотность современной застройки не дает нам представить, что многие дворцы и, конечно же, те здания, из которых состоял Большой дворец, были окружены некогда обширными парками[130]. Для их владельцев было важно обладать красивым видом, которым они умели в полной мере наслаждаться, как это показывает, например, эпиграмма первой половины V века, говорящая от лица такого дома:

По сторонам от меня блестящий простор развернулся:

слева и справа и сзади всё – город, но перед собою

все чудеса созерцать могу я Вифинского края[131].

2. Присутствие императора в городе

Византийский император, в отличие от западных королей, обычно не путешествовал по стране, кроме редких случаев личного руководства военными походами, но зато его присутствие в Константинополе регулировалось законодательно[132]. Жители Константинополя могли, в разные столетия с различной частотой, видеть императора, императрицу и высших сановников в большей или меньшей близи или, скорее, отдалении. До XII века это было на регулярно устраивавшихся на Ипподроме состязаниях колесниц, за которыми император наблюдал в своей ложе – кафисме. Частота этих представлений в поздние века, впрочем, упала, а после 1204 года они исчезли совсем и были заменены другими играми, хотя нет уверенности, что император регулярно на них присутствовал.

Гонки на Ипподроме. Мозаика из дворца Вилла дель Казале близ Пьяццы Армерины на Сицилии. Кон. III в.