запрещено так волноваться! – Невысокий, чуть полноватый врач усадил своего посетителя в кресло и дал ему в руки бутылку с водой. – Я вас внимательно слушаю. Что произошло? – вежливо улыбаясь из-под седеющих пышных усов, спросил он.

– Понимаете, теперь я, кажется, точно все вспомнил, вы только меня послушайте… – и Дмитрий Николаевич стал поспешно и отчасти сумбурно рассказывать об озарившей его идее.

Собеседник не перебивал. Только временами кивал головой и беспокойно ковырял ногтем обложку больничного журнала.

– …И вот кто-то хотел меня ограбить или даже убить, – взволнованно говорил Дмитрий Николаевич, – но этого, к моему счастью, не случилось, и я каким-то чудом попал к вам. Я понимаю, что вы и так потратили на меня огромное количество времени. Но теперь я во всем уверен! Прошу вас, помогите мне. Давайте вместе туда поедем, и я докажу вам правдивость своих слов.

– Но, милый мой, мы же много раз делали попытки найти ваш дом, – с искренним сожалением в голосе начал собеседник, – мы исколесили весь район! И все без толку. Я, конечно, готов помогать вам и дальше, но поверьте, вы только понапрасну подрываете и без того очень слабое здоровье. Ваше сердце работает из последних сил. Скажите, а вы, кстати, не пропускали прием лекарств? Я как раз сам хотел к вам зайти сегодня, чтобы поговорить об ухудшающейся динамике. Внутренние органы работают на грани. А этого не должно быть, учитывая проводимую нами терапию.

– Боже мой, доктор! Да какие органы?!! Разве это жизнь?! Вы меня не слушаете даже, – с отчаянием в голосе проговорил Дмитрий Николаевич, – мне все равно, сколько я проживу! Я готов отдать все свои годы за пару дней дома. Я вас умоляю, поверьте мне! Я давно стал замечать, что эти сердечные таблетки плохо влияют на мою память. Я даже решил провести небольшой эксперимент и перестал их принимать. Мне трудно вспомнить, сколько я их не пью, наверное, пару недель. И вот произошло чудо: моя память стала возвращаться! И сегодня я окончательно смог в этом убедиться.

Лицо доктора изменилось.

– Вы совсем не жалеете себя. Просто самоубийца. Хорошо, я, безусловно, опять вам поверю и соглашусь на ваши авантюрные идеи. Завтра мы обязательно предпримем с вами еще одну попытку и поедем туда, куда вы скажете. Но только умоляю вас, не плюйте на свое здоровье! Клянусь вам, вы не переживете еще одного инфаркта. Позвольте вашу руку. Вот так, молодец. Хорошо-хорошо. Сейчас один укольчик для стабилизации сердечного ритма.

Дмитрий Николаевич полулежал на высоких подушках. Перед глазами вспыхивали разноцветные пятна. Сильно мутило. Врач все еще был рядом. Он ставил капельницу и что-то объяснял вкрадчивым голосом. Слова смешивались и гудели в голове. Удавалось выхватить только «зачем вы», «вам вредно», «без таблеток нельзя». Но эти слова не имели никакого смысла и ничего не значили для Дмитрия Николаевича. Ему было просто плохо. И совсем не было сил. Он искал внука: Сережа пропал. Его забрали, куда-то увезли, а он сам все еще здесь и почти не может шевелиться. Непонятно где, непонятно зачем… Надо выйти. Сережа… Он ведь совсем маленький, он не найдет дорогу сам! Где он? Это все как понарошку, как игра, из которой не выбраться. Дмитрий Николаевич попытался встать и сильно дернул рукой. Как сквозь туман, он ощутил легкую боль, потом по руке потекло что-то теплое. Врач громко и отрывисто крикнул. Дмитрий Николаевич почувствовал, что на него навалились чьи-то тяжелые руки. А потом он вновь провалился в густую обволакивающую темноту.

Глава девятая

Дорога была скользкой. Высокое майское небо неожиданно разразилось градом. И почти сразу начался ливень. Эдуард только выехал из монастыря после вечерней службы, когда в кармане завибрировал телефон. Звонил приятель, который как назло в такую погоду поехал отвозить ребенка на дачу к родителям и на обратном пути залетел в кювет.

– Эдик, прости, что беспокою. Тут дождь стеной идет, а я на брюхе в овраге. Пытался эвакуатор вызвать, так сегодня никто приехать не может. А как я в лесу машину брошу, когда мне ночью за женой в аэропорт нужно ехать? Вдруг ты сможешь вытянуть, а, брат? У тебя же машина – зверь. Выручи, если время есть. Правда, я далеко от города вылетел, километрах в тридцати. Если у тебя дела, то забей, прорвусь как-нибудь.

– Ну, Володь, ты прямо, писец, какое время подходящее выбрал, чтобы в кювет угодить. Ладно, давай кидай координаты. Приеду. Тебе повезло еще, что у меня трос с собой в багажнике.

Получив метку с геолокацией приятеля, Эдуард свернул на проселочную дорогу, чтобы срезать путь к трассе, с которой можно было добраться до нужного поселка. Дождь хлестал по лобовому стеклу, дворники лихорадочно раскидывали струи воды, но видимость все равно была отвратительной. К тому же от влажности стекла сильно запотели изнутри. Ехать в такую погоду совершенно никуда не хотелось, но домой возвращаться хотелось еще меньше. Он устал от звенящей пустоты. Дети были на даче у приехавшей погостить матери, а Алина… Мысли о жене причиняли почти физическую боль.

Когда до съезда на трассу оставалось не больше километра, Эдуард неожиданно увидел в нескольких десятках метров от себя идущего по середине дороги человека. Водитель резко затормозил и просигналил. Невысокий худосочный путник в прилипшей от дождя одежде обернулся. С огромным удивлением Эдуард узнал церковного Николку. Распахнул дверь и махнул парню рукой, приглашая садиться. Широкая улыбка обнажила ряд неровных зубов Николки. Он послушно пошел навстречу. Забравшись в машину, он, как собака, стал трясти головой из стороны в сторону, стряхивая с себя капли дождя. Эдуард повернулся и достал с заднего сиденья свою ветровку:

– Давай, товарищ Горшков, снимай с себя мокрую рубашку, надень мою куртку. А я потеплее в машине сделаю. Тебя куда в такую погоду понесло? До города подвезти?

– Благодарю вас. – Николка, чтобы согреться и унять дрожь, обхватил себя обеими руками. – Мне на работу добраться нужно. Я к трассе шел, оттуда тридцать четвертый автобус идет к речному причалу. По-другому никак мне не доехать. Можно я штаны сейчас сниму? А то мне очень холодно в мокрых.

– Да снимай, конечно, – улыбнулся Эдуард, – только у меня запасных нет. Придется на работу в мокрых идти. Я тебя довезу до причала, меня как