Шрифт:
Закладка:
Алина победоносно сжала кулаки, задумалась на несколько секунд и написала: «Непременно. А сейчас доброй ночи, Максим. Надеюсь, что скоро вы пришлете мне информацию по клинике». Алине казалось очень важным закончить чат первой.
«Доброй ночи, Алина. Спасибо за прекрасную переписку».
Прошло несколько секунд, и экран загорелся снова: «Я очень рад нашей встрече».
Алина почувствовала, что ее щеки вспыхнули. Она попыталась придумать кокетливый, но при этом оригинальный ответ, но в итоге написала очень кратко: «Взаимно».
За окном плыла ночь. Снег устал кружиться и заснул на скованной морозом земле. Выпотрошенные облака растаяли, и в небе появились первые звезды. Алина взяла с дивана наушники, села на подоконник и, всматриваясь в искрящиеся в свете фонаря раскидистые ветви березы, включила первую попавшуюся композицию группы, которую ей посоветовал Максим.
День начался со звонка и сигареты, Кофе и дым, все хорошо…
На лавочке около подъезда лежала забытая кем-то варежка. Две крупные черные вороны клевали рассыпанные крошки хлеба. Где-то далеко слышался лай собаки. Спать совсем не хотелось. Алине казалось важным сохранить в памяти каждую мелочь. Это была ее первая счастливая ночь за долгие месяцы.
Глава шестая
В конце марта ярко светило высокое, но еще холодное солнце. Зима уходила сварливо и неохотно. Шипела метелями, заваливала снегопадами, но все же отступила, растворяясь под натиском ослепляющих лучей законной преемницы. На дверях подъездов появились плакаты «Осторожно, сосульки!», а под ногами захлюпал тающий вперемешку с реагентами снег.
Доктор Орловский аккуратно припарковал машину, чтобы Алина не забрызгала грязью свои высокие кожаные сапоги. Ремонт в клинике почти закончился, но вывеску рабочие еще не успели повесить. Максим галантно распахнул дверь. Пахло побелкой и новым ковролином. Алина сразу вспомнила свою школу накануне первого сентября. Залитый светом класс, еще не высохшая до конца краска на окнах и запах крошащегося белоснежного мела. Странно, что это было ощущение именно из детства. В Марининой школе она никогда не испытывала ничего подобного.
Максим выбрал для клиники престижный спальный район на юго-западе Москвы. Основными клиентами были обеспеченные жены чиновников и бизнесменов, которые в большинстве своем не работали и проводили существенную часть времени дома. Далеко не у всех были личные водители, поэтому отсутствие необходимости стоять в пробках и искать парковку, по мнению Максима, было очевидным плюсом. Кроме того, аренда была хотя и ненамного, но дешевле, чем в центре.
Справа от входа был гардероб, в центре – полукруглая стойка ресепшен, от которой уходил разветвляющийся широкий коридор. Стены были того же мягкого фисташкового оттенка, что и в прежнем кабинете Максима.
Алина прошла вперед, внимательно приглядываясь, насколько точно выполнен ее дизайн-проект. Каждый кабинет напоминал небольшую уютную комнату с мягкими удобными креслами, книжным шкафчиком и цветущими комнатными растениями. Шторы, книги и посуду еще не привезли. Зато из багетной мастерской доставили картины, концепцию которых Алина больше двух недель обсуждала со знакомым художником. Она поспешно распаковала стоящую на столе коробку и с волнением посмотрела на Максима, ожидая его реакции.
На первой картине была изображена растерянная молодая женщина. Она сидела на полу и крепко прижимала к себе красивый блестящий чемодан с золоченой ручкой. Внутри извивалась змея, которая высунула жало через щель чемодана и присосалась к сердцу женщины. Внизу светло-коричневой рамы была платиновая табличка «Отпустить». На второй картине – гибкий силуэт танцовщицы на фоне искрящегося моря. За горизонтом тонул пурпурно-горящий шар солнца, а внизу алела подпись «Быть». На третьей – уставшая мать с опухшими веками облокотилась виском о дверной косяк и беспомощно смотрела на бритый затылок сидящего подростка в огромных наушниках. Он самозабвенно играл на компьютере, не замечая присутствия матери. На блестящей табличке сияло: «Понять». На четвертой – изнуренная босая женщина со следами былой красоты наклонилась к земле с маленьким ключиком в руках. Она хотела снять с щиколотки окровавленную железную скобу, за которой тянулась железная цепочка с гирей из плотно сплетшихся мыслей. «Уйти» – убеждала табличка. Еще на одной картине раздраженная женщина лет пятидесяти, с трудом сдерживая гнев, что-то пыталась объяснить престарелой матери, которая смотрела на дочь абсолютно отсутствующим взглядом. Подпись побуждала: «Принять».
– Интересная задумка. Очень необычно. – Голос Максима не выражал никаких эмоций.
Алина почувствовала, как ее сердце резко стукнуло и рухнуло куда-то вниз. «Ему не понравилось. Все пропало».
Но Максим как будто не заметил ее реакции. Он мягко дотронулся до ее плеча и произнес:
– Давай теперь посмотрим мужскую секцию?
Они вернулись к ресепшн и повернули направо. Небольшой терракотовый вестибюль с деревянными панелями скорее напоминал приемную руководителя. Кабинетов было всего два. И таблички на темно-коричневых дверях оповещали, что это не «кабинеты психологической помощи», как в женской части клиники, а «кабинеты делового консультирования». Максим открыл дверь и пригласил Алину пройти в первый. Он был похож на комнаты отдыха, которые обычно совмещены с кабинетами крупных руководителей. Глубокие кожаные кресла, разноуровневый журнальный столик, металлический стеллаж со вставками из фактурного дерева и большой плазменный экран на стене с имитацией кирпичной кладки.
– Ну как тебе?
Дизайном мужской части клиники Максим занимался самостоятельно.
– Очень… современно, что ли… Стильно, да, но как-то нет ощущения уюта. Человек ведь должен быть максимально расслабленным, чтобы рассказать о своих проблемах, разве нет?
– Смотри, мне кажется, что уют важен именно для женщин. Чтобы было похоже на домашнюю обстановку. Женщины нуждаются в понимании и заботе. Они с готовностью принимают помощь. А мужчинам важно прежде всего сохранить свою самооценку. Ты же видишь, что здесь всего два кабинета. Мужчинам часто сложно признать, что им нужна помощь. Поэтому я и пытаюсь создать атмосферу, где клиенты будут чувствовать себя не пациентами, а клиентами или потребителями консалтинговых услуг.
– Наверное, ты прав, – задумчиво ответила Алина.
Она думала о том, как бы неестественно выглядел Эдуард в белом кресле, рассказывая у камина о своих переживаниях. Правда, она вообще не представляла, как он может рассказать о своих чувствах посторонним людям. За эти месяцы он ни разу не говорил даже ей, что чувствует на самом деле.
– А у меня, кстати, небольшой сюрприз. Извини, правда, что стаканчики пластиковые. – Максим вытащил из рюкзака бутылку шампанского и миниатюрную
