Тигра вообще с момента ухода из дома Кота является спать ко мне на грудь каждую ночь. Поддерживает как может, пушистый помощник.

— Хотела отомстить, наказать, милая, я все понял. Да и за тайны мне следовало ещё не так по башке настучать, но годы прошли, и я готов на весь мир орать, как тебя люблю и какая ты прекрасная, — Игоря будто бы не трогало то, что я застыла в его руках соляным столбом.

— Ты когда успел так набраться? Эй и чем? Здесь же только шампанское.

А что я ещё должна подумать, если он такой бред несёт?

Игорь разворачивает меня к себе и продолжая обнимать, шепчет на ухо:

— Что ты, милая, я ведь не пью почти. У меня маленькая транспортная компания, иногда случаются накладки, так что самому за руль. Какое уж тут пить?

— Тогда прошу прощения, что это за поток сознания, Игорь? Ты вообще в себе? — отзываюсь тоже тихо, потому как внимание мы все же привлекли.

Еще бы, здесь же первые сплетники собрались.

Ох и новостей теперь будет…

Анфиска салютует бокалом с другого конца зала, стоя рядом с нашим с ней общим науч.руком.

Улыбается, засранка. Так себе терапия, мне кажется. Хотя мысль вспомнить былое очень привлекательна, да.

— Не поверил своему счастью, когда тебя увидел, — моя первая большая любовь увлекает меня в уголок и прихватывает с собой тарелочку с рыбными канапе и тарталетками с икрой.

Так, Арина, возьми себя в руки. Не время расслабляться. Ты в состоянии агрессивного развода.

Но это же «первая любовь»? Вихрь эмоций, шквал чувств и обжигающая страсть…

Да, сейчас он говорит то, о чем я мечтала.

Двадцать лет назад.

Но вдруг эти безумные чувства можно вернуть? Хотя он же мужчина, и вряд ли жил монахом все эти годы.

Нужно ли мне это?

— Прошу тебя, дай мне лишь один шанс, любимая! Ты не пожалеешь. Я искуплю свою вину, ты никогда не будешь чувствовать себя постыдной тайной, Ариша.

О, как. То есть я была права.

Обидно?

Ну, так, слегка.

Нужен ли мне такой вот непонятный сюрприз? Неужели мне не хватает неприятных неожиданностей от родни?

А в ушах звучит голос Анфиски, сейчас укоризненно глядящей на меня издалека:

— Тринадцать лет — не так чтобы серьезный возраст, особенно для пацана. Им мозги подвозят к двадцати, и это в лучшем случае. Костик еще маленький. Он одумается и поймет, что на самом деле папаша его — козел. Ты не должна хоронить себя из-за того, что один козел и один сопляк повели себя по-идиотски!

Может и правда, у меня есть шанс узнать, а была ли я права двадцать лет назад?

Глава 13

Избыточное внимание

'Зима, зима, холода, холода.

Я один, ты одна…'

А. Губин «Зима — холода»

Ну, что же, Игорь вновь проявил себя как смерч, ураган, сметающая все на пути стихия.

А я как-то от такого отвыкла уже.

Цветы мне носили курьеры дважды в сутки — к обеду в офис и вечером домой. Звонил он регулярно по три — четыре раза ежедневно, обсудить все подряд: от истории его неудачной женитьбы до проблем с поставками запчастей из Европы из-за санкций. Периодически интересовался моими делами и предлагал помощь:

— Ну, хочешь, я твоему бывшему морду набью? Или, может, тебе по дому чего надо помочь сделать? Ты говори — не стесняйся. Привыкай, что у тебя есть я.

Чего помочь? Полы помыть и ужин приготовить?

Да мы с Лерой, как стали вдвоем жить, так наш быт стал таким устроенным, простым и удобным, что она иногда очень выразительно на меня поглядывала.

Хотя по Коту она скучала.

И я, конечно, тоже.

Но сын хранил молчание.

Но со всех остальных сторон следующие две недели у меня оказались очень насыщенными. Мужским вниманием.

Кроме Игоря, активизировалось еще несколько деятельных мужчин. И не только их.

Адвокат мой рыл носом землю, подавал запросы, готовил документы и регулярно отчитывался, уточнял, согласовывал:

— Арина Егоровна, а вот у вас указано имущество в Валдае, с ним каким образом планируете поступить?

Вздыхаю.

Как все же жаль, что все мои адекватные родственники на том свете, а?

— Это дом с небольшим участком земли я получила в наследство от моей бабушки. Он не является совместно нажитым имуществом, как вы знаете.

— Отлично, вычеркиваем. По поводу машины вы мнение не изменили?

— Если Роман Николаевич желает делить все, то и моя позиция все та же.

И вот так чуть ли не каждый день.

Свекры обрывали телефон после того, как у них побывал не ужившийся с моими родителями Кот.

— Ариночкка, милая, ну, прости ты этого придурка! — увещевала матушка мужа.

Николай Романович был краток и деловит:

— Если что, скажи, я ему ума вложу. И дети все могут к нам по-прежнему приезжать. А если тебе чего надо — обращайся без стеснения. Ты нам не чужая, а то, что сыну моему корона там пережала чего, это его беда.

Я поблагодарила, а потом поплакала, потому что мои родители заняли позицию отстраненного неодобрительного невмешательства.

Было особенно обидно на фоне отношения старших Романовых.

А братец мой, вояжируя мимо родного дома из Дубая в Тайланд, заскочил вечером к нам с Лерой на ужин. Слопал все, чего нашел, выпил три чашки кофе и заявил:

— Эх, Лерка, мать твоя — известная дура, а ты-то куда смотрела?

Мы малость обалдели.

— Ты конкретизируй давай. Это что за наезды беспочвенные?

Мелкий иногда перебарщивал, но не до такой же степени оторваться от адекватной реальности?

— Ну, могла же ты промолчать? И жили бы спокойно дальше как люди, — брат смотрит на меня с укоризной.

Это очень в стиле нашей матушки, но все равно неприятно:

— Офигеть, ты придумал, Андрюша. Он будет шляться и развлекаться, а терпи?

Брат допил кофе и хмыкнул:

— Погуляет и вернется, а ты получишь внимания, подарков и прочего, чего там вам, бабам, нужно.

Лера смотрела на любимого дядю очень большими и очень круглыми глазами:

— Как так можно? Это же предательство!

— Юна ты пока, девочка, но послушай своего умного дядюшку: мужиков мало, а вас много, на всех вас нас не хватит, так что хочешь, чтоб