Жутко захотелось встать и уйти. Вот прямо сейчас. Под этим липким нахальным взглядом.

— Ну что вы, Арина Егоровна, знаете же, что мудрость народная говорит: «Хороший левак укрепляет брак», — начальник протянул мне конверт и папку «В работу» с входящей корреспонденцией.

Обрадовалась, что можно покинуть это место, где воздух начал потрескивать и дышать стало трудно.

Встала, забрала документы:

— Категорически с вами в этом не согласна.

Кивнула и вышла.

Конверт был без опознавательных знаков, значит, ничего срочного. Подождет.

Пока разбиралась с входящими задачами, прошли и обед, и перерыв на чай. Мимо меня.

Я бы и конец рабочего дня пропустила, но у меня же есть «помощь зала».

В телефоне образовалась мать моя, Алена Ивановна. И начала традиционно. С наезда:

— Арина, ты с ума сошла разводиться? Что это ещё за глупости?

— Мам, он мне изменяет. Я с ним больше жить не буду, — завершая рабочие процедуры и собирая вещи, я особенно не задумывалась над политкорректностью и матушкиной тонкой душевной организацией.

Но Алена Ивановна всегда способна меня удивить:

— Подумаешь, изменяют, эка невидаль. Арина, детям нужна семья. Полноценная. С отцом и матерью.

— Детям нужна семья, где друг друга уважают, это будет для них примером достойного поведения. Разве не так ты меня учила?

— Мне кажется, ты вообще меня не слушала. Ты должна быть умнее, гибче, терпимее.

— Я достаточно терпела равнодушие и пренебрежение столько лет, мама. Достаточно. Есть вещи, которые не прощают.

— Ну и дура. Разведёшься, на нас с отцом не рассчитывай.

— Я тебя услышала, — а там уже короткие гудки.

Вот и поговорили.

Что же, пора домой.

Там дети. И вероятно, очередной трындец.

Глава 11

Маленькие детки и большие манипуляторы

'Если ты любишь что-то — отпусти.

Если оно твоё — оно вернётся'

Габриэль Гарсиа Маркес

Вечером в среду мы с Ромой в кабинете говорили о разделе имущества.

Это, конечно, странно.

Делить телевизоры, ноутбуки, мультиварку и прочее с человеком, с которым провела большую часть жизни.

Как раз дошли до кофеварки, вернее, кофе машины, которую муж мне подарил.

Тут я некстати вспоминаю ее историю, и меня начинает реально потряхивать от злости.

Этой адской машине завидуют все наши знакомые и родственники. Ну и мне, соответственно, потому, что это чудо техники на позапрошлый Новый год мне подарил любимый муж: трендовая, модная, навороченная, супер-пупер.

Ничего, что я на самом деле сумку хотела? И даже показала, какую именно, когда в магазине были.

Но кому это?

Так что дедушка Мороз, в лице дорогого супруга, подарил мне на праздник дорогущую мега-кофе машину.

Самый «сладкий» в этом нюанс — кофе, сваренный из зёрен, я не пью.

Совсем.

Смотрю, как Рома кивает и с барского плеча будто бы стряхивает:

— Это подарок, Арина, так что кофе-машина твоя.

Конечно, она мне ни за каким не сдалась, но мужу надо продемонстрировать широкий жест.

Как я умудрилась забыть, что он по молодости был знатный выпендрежник?

Тут дверь открывается, как от пинка, и в кабинет влетает пышущий негодованием Константин Романович.

Сын, как и его батюшка, не разбираясь, с места в карьер, спешит выплеснуть претензии:

— Мама, как ты можешь? Я тебя такого не ожидал, а как же все твои слова о ценности семьи?

Да, не так я хотела этот вопрос с ребенком обсудить, но что же. Аргументы у меня вроде были.

— Милый, дело в том, что в основе Семьи лежат такие чувства, как доверие и уважение. После того, что сделал твой отец, доверия и уважения у меня к нему нет.

Глаза сына полыхают негодованием:

— Ты женщина, ты всегда говорила, да и бабушка тоже, что женщины должны быть мудрее.

Пока я вдыхаю, тут вдруг влезает Рома:

— Да, это именно твоя мама хочет со мной развестись.

Нет, это просто охренеть по полной программе. Вот куда ты, потаскун старый, лезешь?

На лице сына появляются отвращение и обида:

— Ах так, хорошо! Тогда я не хочу жить с тобой! Я буду жить с папой!

Хлопнул дверью и умчался.

Вот зачем было его доводить, а?

Рома потер руки довольным жестом и ухмыльнулся:

— Ну, раз такое дело вышло, и вы с Леры остаетесь вдвоем, а мы с Костиком, тогда, дорогая, квартиру делим пополам.

О, откуда ветер дует.

— Офигеть, да, Роман Николаевич, а дно-то все глубже. Но раз пошла такая пьянка, тогда пополам делим и машину.

Мне не хватает времени осознать, обработать всю валящуюся на меня информацию. Понять эту чертову многоходовку, развернутую моим пока еще мужем. Но дышать вновь становится нестерпимо тяжело.

А ведь раньше я была готова отдать ему машину. Но не теперь, когда он спровоцировал ребенка, зараза такая.

— С чего это вдруг, я же на ней езжу? — ах, какое недоумение!

И ведь повелась бы на это даже год назад, лопушка.

— Это совместно нажитое имущество, и раз уж мы все делим пополам, то давай и машину тоже, — скрипнула зубами и хрипнула пересохшим горлом.

— Раньше ты не была такой мелочной, Арина.

Раньше.

Да, я была хорошей, удобной, терпеливой. Без претензий, возражений и споров.

Раньше.

Была.

Пока ты не решил отнять у меня сына.

Теперь я засуну в одно место свое воспитание и терпение, Роман Николаевич.

Ты пожалеешь, обещаю.

— Подумай, как устроить сыну логистику со школой и тренировками. Данные его учителей, врачей, тренеров и сокомандников с их родителями я тебе передам. Так же как и расписание уроков, практики, турниров, сборов, медосмотров.

Ухожу, осторожно прикрывая дверь в кабинет, хотя хочется разбить ее об косяк, и оставляю задумчивого мужа складывать вещи в коробки.

Сын обнаруживается в своей комнате, где бросает в тренировочные кофр, рюкзак и чемодан вещи из шкафа и с полок. Летит все подряд и как попало.

— Костя, я принимаю твое негодование. Но понимаешь ли ты, что тебе придётся жить с отцом его Ольгой?

— С фига ли? — красный нос и заплаканные глаза показываются из недр шкафа.

Бедный мой зайчик, но утешать его нельзя, ибо начнется песня, про то, что «жалость — унижает».

— Потому что это папа завел себе новую любовь. Пока мы будем разводиться и делить имущество, папа будет снимать квартиру, в которой планирует проживать с