Шрифт:
Закладка:
— Я уже давно не ребёнок, мама, — голос у Патриции был таким усталым, словно она целый день работала в каменоломне. — У меня своя жизнь, своя работа… Я управляю целым городом, мама!
— Конечно-конечно, дорогая, — просюсюкала госпожа Иштар. — Детям так хочется доказать свою самостоятельность.
Мы шли по светлому, пронизанному лучами солнца холлу.
Пол в чёрно-белую плитку, украшенные бисером и вышивкой портьеры… Доминировала над интерьером деревянная, закрученная винтом лестница.
В центре холла, на подставке, высилась ваза с мощным, как стог сена, букетом цветов.
— Наверное, вы утомились с дороги, — обращалась мадам Иштар исключительно ко мне. — Я провожу вас в вашу комнату. Обед будет подан позже, когда приедет отец Ини — так мы зовём нашу девочку дома, — пояснила она с милой улыбкой, подталкивая нас к лестнице. — Когда она была маленькой, не могла выговорить своё имя целиком…
— Может, ПОЭТОМУ я его и не люблю, мама, — вставила Патриция.
— Глупости, — отмахнулась госпожа Иштар. — Просто тебе нравится делать всё мне наперекор.
— Интересно: с чего бы это?.. — буркнула Патриция.
— Ну а вы, Макс? — госпожа Иштар не обратила на последнюю реплику дочери никакого внимания. — Чем вы занимаетесь?
— Ну… — я немножко застеснялся. — У меня собственные стриптизклуб и казино…
— Как это мило! — обрадовалась мама. — Очень, очень респектабельный бизнес. Макс, а Ини не говорила вам, что в молодости я работала жрицей любви?
— Вы мне не поверите, — с чувством сказал я. — Но я и сам догадался. Как только вас увидел.
— А вот у Ини нет такого таланта, — продолжила госпожа Иштар, изящно ступая по натёртым до блеска ступенькам. — К сожалению, она не унаследовала ни моей внешности, ни темперамента. Кстати! — последнее слово она выкрикнула так неожиданно, что я подскочил. И чуть не покатился вниз, по этой круглой, как чёртово колесо, лестнице… Голова — ноги, голова — ноги… — Ини, почему ты убрала своё сияние? Ты же знаешь: я этого не люблю.
— Но ма-ма… — мне кажется, или голос Патриции приобретает всё более озверелые интонации?
— Сейчас же, — непреклонно потребовала госпожа Иштар. — Ну-ка, порадуй мамочку.
— Ладно, — Патриция нехотя щелкнула пальцами.
Над головой её со звоном возникли довольно изящные светящиеся рожки.
Интересно. Я много раз видел такое сияние над головой Денницы. И ни разу — у Патриции. Это значит, что "выключать" его можно по своему желанию?
Только вот Денница — не хотел.
— Тебе идёт, — похвалил я.
— На рогах дьявола и нимб держится крепче, — мрачно поведала Патриция. — Так папа всегда говорит.
— У моего мужа отличное чувство юмора, — похвасталась госпожа Иштар.
Взобравшись на самый верхний этаж, мы пошли по плавно загибающемуся вокруг лестницы коридору. Купол крыши был прозрачно-голубым, сквозь него лился вполне земной свет.
Это было неожиданно приятно — я вдруг понял, что соскучился по обычному голубому небу…
В общем и целом, убранство дома Патриции напоминало Златой Замок в Заковии — помните, я знакомил вас с теорией о том, что все замки строят и обставляют по одному шаблону?..
Повидал один — значит, повидал все.
— Мы пришли, — неожиданно госпожа Иштар остановилась перед двустворчатыми дверьми, покрытыми небесно-голубой краской, по которой плыли облачка из титановых белил. Из-за облачков выглядывали пухлые младенцы с циничными, расчётливыми глазами.
Я содрогнулся.
— Оставляю вас одних, детки. Надеюсь, вы с ПОЛЬЗОЙ проведёте время до ужина, — госпожа Иштар повела плечиком и подмигнула.
Чёрт, жарко-то как…
— Я отдохну в своей комнате, — заявила Патриция.
— Ини! — госпожа Иштар строго нахмурилась. — Ты же знаешь: это против законов гостеприимства. Что подумает о тебе Макс?
— Мама, поверь: всё, что можно, он уже давно подумал, — Патриция закатила глаза. Ну, почти закатила. На самом деле её голос звучал ровно и так спокойно, словно его хорошенько заморозили в морозилке.
— Нет, так не пойдёт, — покачала головой госпожа Иштар. — Вот когда Я была жрицей любви, ни один путник не оставался…
— Но я — не ты, мама! — всё спокойствие Патриции вдруг разбилось, как сосулька об асфальт. — У меня нет твоей красоты, нет твоего таланта — ты сама это сказала. Я ПРОСТО НЕ МОГУ соответствовать твоим высоким стандартам!
Сорвавшись с места, она понеслась прочь. Эхо шагов отразилось от стеклянного купола, и ссыпалось в лестничную шахту.
Мы наблюдали за ней, пока Патриция не скрылась где-то внизу.
— Эм… — я осторожно высвободил свой локоть из захвата мамаши. — Пожалуй, мне стоит пойти за ней.
— Пустяки, — отмахнулась госпожа Иштар. — Вы — гость. И если дочь не способна позаботиться о вас, сделать это — моя святая обязанность.
Я икнул.
Если эта дамочка на меня набросится — отбрыкаться нет ни единого шанса. Как у мотылька против пламени свечки…
— Я сама найду её и напомню, как должна вести себя истинная дочь дома Иштар, — с этими словами мамочка развернулась и пошла вслед за Патрицией.
А я облегчённо вздохнул.
Точнее, попытался: раньше со спины я её не видел. И только сейчас выяснил, что платье госпожи Иштар сзади имеет вырез на всю спину…
В буквальном смысле: когда она двигалась, были видны ямочки чуть выше ягодиц…
В зобу дыханье спёрло.
На миг я даже пожалел, что она ушла. Но тут же взял себя в руки, сглотнул и мужественно распахнул двери в гостевые апартаменты.
Лучше бы я этого не делал…
Если коротко, то больше всего апартаменты походили на номер для новобрачных в каком-нибудь фешенебельном отеле.
Я такие видел только в кино про мафию.
Вопиющая роскошь — это будет мягко сказано.
Кровать и впрямь была в форме сердца, на полу — пушистый ковёр, ноги в котором утопали по щиколотку.
Освещение… Самое подходящее слово — интимное.
На стенах — картины фривольного содержания.
Осторожно, на цыпочках, пройдя через комнату, я приоткрыл дверь, как я надеялся, в ванную.
Смешно сказать, но в данный момент мне больше всего хотелось писать. Вот уже целых полчаса это желание было доминирующим, и в принципе, я был готов забыть о Патриции и её более чем аппетитной мамочке, если мне удастся исполнить заветную мечту.
Лицо моё просветлело, когда я наконец-то узрел прекрасные очертания белого фарфорового друга…
И уже взялся за ремень штанов, когда в дверь постучали.
— Войдите! — чуть не закричал я по привычке, но вовремя прикусил язык.
Стучали не в дверь комнаты. А в дверь ванной.
— Макс, — слава Люциферу, это была Патриция. — Макс,
