в первой половине 1919 года. В Венгрии советский режим был установлен в марте при Беле Куне и пережил неспокойные четыре месяца, прежде чем был свергнут вторгшимися румынскими войсками при поддержке союзников. В апреле в Баварии произошло восстание левых, за которым последовало провозглашение Баварской Советской Республики, просуществовавшей всего несколько недель. В Вене в середине июня была предпринята попытка коммунистического восстания, которая вскоре была подавлена.

В конце концов, многие считали, что американская еда предотвратила превращение этого периода кризиса в европейский «Октябрь». Гувер никогда не стеснялся ставить себе в заслугу Соединенные Штаты. Несколько лет спустя в частном письме он написал, что «мы никогда не думали иначе, как о том, что европейская помощь в 1919 году была величайшей битвой, когда-либо проведенной против большевизма». Однако, пока шла битва, такого рода разговоры были приглушены в пользу более воодушевляющего послания о спасении детей Европы от голодной смерти. Антибольшевизм Гувера заставил людей в то время, как и с тех пор, усомниться в подлинности его гуманизма. Если целью американской помощи было остановить волну большевизма, то все трогательные слова о голодающих детях Европы не могли быть полностью к месту. Другими словами, у Великого гуманиста была политическая повестка дня. Но для понимания мотивов Гувера бесполезно настаивать на разделении гуманизма и антибольшевизма. Для Гувера, так же как для Вильсона и большинства западных государственных деятелей того времени, большевизм был симптомом бедственного положения людей; таким образом, борьба с большевизмом была гуманной.

Гувер выделяется на фоне остальных типично мускулистым способом, которым он воплощал свои идеи. Просто использовать еду для сдерживания большевизма было недостаточно; его мозг сверхурочно работал над способами применения оружия на территории противника. Среди нескольких предложений по решению российской проблемы, обсуждавшихся дипломатами в Париже, было одно, выдвинутое Гувером в марте 1919 года, о создании нейтральной комиссии для оказания продовольственной помощи внутри большевистской России наравне с миссией военного времени в Бельгии. План предусматривал прекращение боевых действий в ходе Гражданской войны в России и прекращение большевиками своей «пропаганды» на Западе. Поскольку военные действия приостановлены, комиссия возьмет под контроль все распространение и транспортировку Red and White по территории России. Возглавить эту работу Гувер предложил Фритьофа Нансена, норвежского исследователя, ученого и гуманиста — человека, который считался приемлемо нейтральной фигурой для большевиков, — хотя не было сомнений в том, кто должен был стать движущей силой за кулисами. Уилсон одобрил план и представил его другим главнокомандующим союзных войск для принятия к действию.

Трудно понять, как Гувер и Вильсон могли поверить, что советское правительство может счесть такое соглашение приемлемым. Кеннан характеризует план как попытку добиться прекращения Гражданской войны на выгодных для союзников условиях, используя «продовольствие в качестве оружия». Пользователь излагает свои условия и оставляет за предполагаемым бенефициаром право принять их или отказаться от них. В революционной России, где еда была распределена в пользу классовых союзников, понятие ее «справедливого» распределения обязательно означало кормление классовых врагов. На самом деле в предложенной комиссии не было ничего нейтрального. Это был план вмешательства самого крайнего рода, равносильный приказу большевикам прекратить революцию.

Тем не менее, «Большая четверка» одобрила план 17 апреля, и в этот день они подписали письмо на имя Нансена, в котором излагались некоторые детали. Распределение продуктов питания в России должно было находиться под контролем местных продовольственных комитетов, состоящих из граждан, отобранных в каждом сообществе, — система, используемая АРА во всех своих европейских операциях. И все же Россия была не такой, как где-либо еще, что должно было стать очевидным даже при беглом знакомстве с событиями с 1917 года. Вся схема поражает Кеннана абсурдностью: «Интересно, был ли когда-нибудь больший абсурд, чем этот любопытный документ с подписями Орландо, Ллойд Джорджа, Уилсона и Клемансо?.. Само предложение о подобной акции местного сообщества отражало ужасающую наивность относительно того, какой на самом деле была Россия того времени». Идея комиссии, вряд ли нужно об этом говорить, ни к чему не привела.

Показательно, что, выдвигая свое предложение, Гувер неоднократно ссылался в качестве прецедента на Комиссию по оказанию помощи в Бельгии, где нейтральные работники по оказанию помощи кормили граждан страны с разрешения ее иностранных оккупантов. И CRB проводил свои операции, не признавая власти Германии в Бельгии в качестве законного правительства. То, что Гувер — и, действительно, Большая четверка — предположили такую параллель, подчеркивает тот факт, что они находились в серьезном заблуждении относительно значения Русской революции.

Вскоре после этого Гувер был вовлечен в проект помощи русским совсем другого рода, поставляя продовольствие белым армиям в Гражданской войне. В период перемирия АРА снабжала армию Деникина в кредит по просьбе Высшего военного совета. Что имело еще большее потенциальное значение, по указанию Госдепартамента США летом и осенью 1919 года к тому времени уже частный АРА обеспечивал продовольствием Северо-Западную армию Юденича, когда она продвигалась через Прибалтику к Петрограду. Это американское продовольствие было оплачено временным правительством Колчака, и его распределение координировалось главой АРА в Прибалтике Джоном Миллером с конечной целью доставки продовольствия жителям Петрограда, как только войска Юденича войдут в этот город. Они так и не добрались туда, дойдя только до окраины. В критический час октября, когда Ленин был готов покинуть колыбель революции, на сцену прибыл Троцкий, чтобы сплотить красные силы и оттеснить Юденича — во многом в стиле, как нельзя не представить, одного из героико-революционных плакатов Мура.

Как бы вызывающе Гувер ни гордился своей ролью в борьбе с большевизмом, он никогда не признавался в своем участии в неудавшемся наступлении Юденича. Впоследствии он неоднократно заявлял, что АРА кормила только мирных жителей в тылу Северо-Западной армии. Тем не менее, он прекрасно понимал, что даже если бы такова была буква плана, выполнить его было бы невозможно, поскольку людей Юденича нельзя было бы побудить атаковать Петроград на голодные желудки, в то время как обильные запасы продовольствия подтягивали тыл. В официальной истории АРА Фишера за 1927 год нет ни слова ни об этом эпизоде, ни о том факте, что в августе 1919 года Гувер призвал Государственный департамент предоставить оружие и припасы Юденичу, что он и сделал, хотя и не повлиял на исход событий на Балтийском фронте. Это несколько ослабляет силу предостережений Гувера против использования военной силы для победы над большевизмом, хотя в данном случае настоящие боевые действия вели сами русские. Тем не менее, можно с уверенностью сказать, что, если бы наступление Юденича прорвалось, изменив ход Гражданской войны и даже свергнув большевистский режим, история этого триумфа была бы неотделима от роли, которую сыграла американская еда. Шеф позаботился бы об этом.

Начало русско-польской войны летом 1920 года предоставило Гуверу возможность по-другому отнестись к России. В августе, ближе к концу конфликта, когда контрнаступление Красной Армии привело ее на запад,