Шрифт:
Закладка:
Разбойник кивнул и попятился, снова зачерпнул ковш и принес его Иолаю.
— Мы что, уже умерли? — спросил Иолай слабым голосом.
— Нет, — ответил с еле заметной улыбкой высокий разбойник.
— А я чувствую себя так, словно уже умер.
— Тебе скоро станет лучше.
— Хорошо бы… А не то уж лучше мне умереть.
Во время этого обмена репликами Геракл незаметно продолжал разглядывать пещеру. Вход в нее находился далеко справа, и возле него на землю падали лучи солнца. В пещере стояли и другие столы, большие амфоры, а возле камней валялись тюки, — как предположил Геракл, с провизией. Из стен выступали карнизы, на них стояли фонари, а на некоторых сидели разбойники. Сами же хозяева пещеры, к его немалому удивлению, оказались совсем мальчишками. Все без исключения. И, несмотря на впечатление, создавшееся у него за последние два дня, они не выглядели особенно оборванными и истощенными. Синяки и ссадины у них имелись, но не более того. Напротив него, у стены, он заметил приличный арсенал — мечи, дубинки и дреколье, — и он совсем не походил на то жалкое оружие, с которым разбойники встретили их на дороге.
Это показалось ему весьма странным.
Раздавшийся откуда-то сверху звук заставил его повернуть голову. На карнизе, почти под самым сводом пещеры, сидел парень. В руках он держал лук с настороженной стрелой.
Он помахал рукой.
Геракл махнул ему в ответ.
В этот момент Иолай попытался сесть, застонал и спросил:
— Кто вы такие, ребята?
— Мы из АОФ, — ответил сидевший за столом.
Разбойники зашевелились, а Иолай и Геракл удивленно переглянулись.
— Откуда? — переспросил Геракл.
— Мы из АОФ, — горделиво повторил мальчишка. — Из Армии освобождения Фемона.
— Вы… заговорщики? — фыркнул Иолай.
Громкое бормотание наполнило пещеру. Несколько человек подняли кверху кулаки, другие хлопали себя по ляжкам.
— Заговорщики, повстанцы… — вздохнул Иолай. — Вот уж не повезет так не повезет.
Геракл запустил пальцы в свою шевелюру и ощупал шишку, вскочившую на темени. Рассмотрев потом свои руки, он не увидел крови. Но это почему-то не принесло ему утешения. Он подтянул ноги и застыл, услышав отчетливый звук стрелы, которая вставляется в арбалет и закрепляется в нем. Он улыбнулся, в надежде, что они поймут — он и не пытается предпринять что-либо против такого оружия — и сел попрямей.
Несколько раз он пытался завязать разговор с человеком, сидевшим за столом, либо с кем-нибудь еще, но никто не обращал на него внимания. Заговорщики переговаривались лишь между собой.
Прошел час. Потом еще один.
Когда молчание, а также храп заснувшего от скуки Иолая стали для него невыносимыми, Геракл зашевелился, словно пытаясь подняться на ноги. Мгновенно все повстанцы повернулись к нему.
«Спасибо и на этом», — невесело усмехнулся он.
— Ну и что? — спросил он сидящего за столом парня. — Против чего вы восстали?
— Против бесчеловечных условий жизни и против невероятной подлости главы города Тита Перикала, от которых страдают все честные граждане Фемона, — отчеканил мальчишка.
— Верно, верно, — послышались со всех сторон голоса.
— Скажи им, Ротус! — настаивал писклявый голос. — У тебя это клево получается! Давай! Вали!
Ротус кивнул:
— Тит Перикал находится у власти слишком долго.
— Да! — возликовал писклявый голос. — Точно, приятель! Давай! Говори!
Ротус встал и скрестил на груди руки.
— Он нанес людям много… обид, и… и он не дает людям… заниматься делом!
Пещера наполнилась одобрительным ревом.
— Ты лучше всех, Ротус, лучше всех! — не унимался писклявый голос
Геракл переглянулся с Иолаем, уже проснувшимся от такого шума, и тот пожал плечами.
Когда ликование утихло, Геракл прокашлялся.
— Какое отношение все это имеет к нам? — поинтересовался он.
— Символы, — немедленно ответил Ротус
— Вот именно! — воскликнул писклявый голос
— Символы чего?
Ротус смерил пленника презрительным взглядом.
— Символы высокомерия, с каким Тит управляет городом без всякого разрешения и не получив необходимых полномочий от тех людей, которым он якобы служит!
Пока заговорщики ликовали вновь, Геракл, поглядывая на стрелков, потихоньку подобрался поближе к Иолаю.
— Ну ты как? — спросил он, морщась при виде засохшей крови.
— Голова раскалывается — ужас, — сообщил Иолай и для пущей убедительности скорчил страдальческую гримасу. — Угораздило же нас угодить к психам…
— Я все слышу! — закричал писклявый голос. — Он оскорбил тебя, Ротус! Он посягнул на твою честь!
— Кто этот писклявый? — нахмурившись, спросил Иолай.
— Не знаю, — ответил Геракл. — Думаю, что это «шестерка» Ротуса. Лучше бы он заткнулся.
— Я и это слышу! — запищал голос — Я все слышу!
В пещере стало тихо.
Ротус взял кинжал и воткнул его в стол.
— Вас пригласили участвовать в празднике лета в качестве судей. Если вы прибудете туда, ничего не изменится и Тит Перикал останется на своем посту. Так что… — Он развел руками и ухмыльнулся: — Вы останетесь тут, пока все не закончится.
— Что? — Иолай попытался вскочить на ноги, но зашатался и сел. — Вы не посмеете!
Ротус пожал плечами:
— Мы уже посмели. Вы оказались тут и никуда отсюда не выйдете, а праздник начинается уже утром.
— Правильно, молодец! Поставь их на место! — закричал писклявый голос.
Иолай закатил глаза.
— Ради всех богов, ты не можешь хоть немного помолчать? — простонал он.
Внезапно один из заговорщиков промчался по пещере и остановился перед ним, подбоченясь. Один его глаз закрывала черная повязка, другой грозно сверкал.
— Это уж ты помолчи, — пропищал повстанец. — Ты у нас пленник, а не я!
Геракл чуть отвернулся в сторону, чтобы скрыть усмешку.
Иолай от удивления разинул рот и что-то забормотал.
Писклявый заговорщик оказался девицей. Совершенно определенно девицей, со спутанной копной светлых волос и большими голубыми глазами, — вернее, одним глазом — и грязноватым курносым носиком, слегка присыпанным веснушками.
Смутившись, Иолай откинул со лба прядь волос и виновато улыбнулся.
К изумлению Геракла, девица тоже залилась краской и затопала прочь от них, к столу. Там она взяла камень, освободившийся после Ротуса, развернула его и уселась, спрятав за спиной руки.
— Вы должны простить Веницию, — сказал без всяких эмоций Ротус. — Такая уж она у нас взрывная.
Геракл отметил, что среди повстанцев находились еще по крайней мере две женщины, и этот факт, очевидно, не ускользнул и от глаз Иолая.
— Да на здоровье, — спокойно ответил Геракл. — Вот только я не думаю, что вам пойдет на пользу, если вы станете нас тут удерживать.
— Правда? А почему?
— Мы всего лишь судьи, — объяснил он. — Если мы не появимся на празднике, они тут же найдут вместо нас других.
— Они не посмеют, — заявила
