на препятствия. Однако это правило, как они его сформулировали, состоит из двух частей, одна из которых относится к задаче с препятствиями, а другая - к задаче с ловушками (2011: 16). Поскольку правило состоит из двух частей, неясно, как оно фиксирует понимание, которое, очевидно, переходит от одной задачи к другой. В любом случае, они говорят о том, что представили доказательства объяснения в терминах общих правил, в отличие от "обобщения стимулов" (Fujita et al. 2011: 16). Фудзита и др. (2011) не рассматривают возможность объяснения в терминах образного познания.

Гипотеза, которая в некоторой степени позволяет объяснить полученные результаты, заключается в том, что обезьяны были способны воображаемым образом встраивать новые задачи в задачи, которые они уже научились решать. Научившись использовать тростниковый инструмент в эксперименте 1, описанном в работе 2003 года, они быстро научились использовать инструменты других цветов и форм, воображаемым образом изменяя цвет или форму инструмента во втором задании, чтобы соответствовать цвету или форме инструментов в предыдущих заданиях. Разумеется, гипотеза в какой-то мере неполна. В эксперименте 3 обезьяны смогли выбрать правильный инструмент (но не так надежно) даже тогда, когда в обоих вариантах пища лежала внутри кривой, образованной инструментом. Нелегко (но и не невозможно) представить, как можно было бы решить эту проблему путем преобразования новых конфигураций в конфигурации с тростникообразными инструментами.

В связи с этим неудивительно, что обезьяны не смогли легко перенести свои навыки на задания с помехами (эксперименты 6 и 7 в Fujita et al. 2003). Эффект помех не мог быть предсказан на основе воображаемого изменения расположения инструмента и пищи в задачах с помехами в расположения без помех. Однако гипотеза образного морфинга может помочь нам объяснить, почему в экспериментах Fujita et al. 2011 обезьяны смогли перенести свои навыки в одном наборе задач с помехами на новый набор задач с помехами того же типа (задачи с препятствиями или ловушками) (эксперимент 2) и почему они смогли перенести свои навыки на инструмент другой формы (эксперимент 4). А именно, конфигурации в новых наборах обычно распознавались как морфированные версии конфигураций в старых наборах.

Гипотеза имагинативного морфинга может также объяснить, почему обезьяны (три из них) смогли перенести свои навыки в задаче с препятствиями на задачу с ловушками и (в четвертом случае) в задаче с ловушками на задачу с препятствиями (Fujita et al. 2011, эксперимент 3). Иными словами, препятствие на полосе движения может быть образно преобразовано в ловушку на этой полосе, и наоборот. Конечно, это объяснение должно быть смягчено пониманием того, что препятствие и ловушка не ведут себя одинаково во всех отношениях, поскольку препятствие за едой будет препятствовать протягиванию инструмента к еде, а ловушка за едой не будет препятствовать протягиванию инструмента к еде (как подчеркивают Фуджита и др. 2011, стр. 15). Возможно, что в этих случаях морфинг дает начало решению, которое затем должно быть завершено самостоятельным обучением.

 

Передача заданий на платформе-ловушке

Важное направление исследований способностей обезьян и макак к использованию инструментов было начато Элизабеттой Визальберги и Лукой Лимонгелли, работавшими сначала с обезьянами капуцинами (Visalberghi and Limongelli 1994), а затем с шимпанзе (Limongelli et al. 1995). Лимонгелли и др. (1995) изучали, способны ли шимпанзе использовать стержень, чтобы выталкивать вознаграждение из прозрачной трубки, и при этом избегать попадания пищи в ловушку на дне трубки. Только два из пяти шимпанзе смогли научиться делать это, но оба они быстро перенесли этот навык на второй вариант задачи, в котором ловушка находилась не в центре трубки, а была смещена от центра.

В своем исследовании на обезьянах Висалберги и Лимонгелли (1994) задались вопросом, что произойдет, если повернуть трубку ловушки на 180 градусов, чтобы ловушка по-прежнему присутствовала, но была перевернута и перестала функционировать. Только одна обезьяна научилась решать исходную задачу с функциональной трубкой, и эта обезьяна продолжала избегать проталкивания пищи мимо ловушки, даже когда она перестала быть функциональной, что делает неясным, понимает ли обезьяна функцию ловушки. Лимонгелли и др. не пробовали эту версию задачи на своих шимпанзе. Рео и Повинелли (2000), успешно обучив одну шимпанзе решению оригинального теста с трубкой-ловушкой (три другие не смогли его выучить), применили перевернутую версию теста с трубкой-ловушкой к этой шимпанзе и обнаружили, что она также продолжала избегать ловушки, даже когда она перестала функционировать.

Тот факт, что животное избегает даже нефункциональной ловушки, не говорит о том, что оно не понимает функции ловушки, когда она функциональна. Сильва и др. (2005) показали, что даже взрослые люди с большим предубеждением вставляют палочку в конец трубки, наиболее удаленный от вознаграждения, даже когда нет функциональной ловушки, которую нужно избегать. Мы не хотели бы делать из этого вывод, что люди не понимают функции ловушек. Более того, последующие исследователи смогли добиться большего успеха в обучении человекообразных обезьян избегать ловушек, когда были учтены некоторые предрасположенности и сведены к минимуму сложности. Малкахи и Колл (Mulcahy and Call, 2006) добились лучших результатов в тесте с трубкой-ловушкой, когда позволили шимпанзе сгребать вознаграждение в сторону через трубку, а не требовали, чтобы они отталкивали его от себя. Seed et al. (2009) показали, что шимпанзе легче учились избегать ловушек, когда им позволяли проталкивать еду по длине трубки пальцами (вставленными в отверстия для пальцев, расположенные по всей длине трубки), а не с помощью инструмента.

Повинелли и Рео (Povinelli and Reaux, 2000) также стали пионерами в использовании другого типа тестов-ловушек, включающих столы с двумя дорожками, по которым животное может сгребать пищу к себе. Одну из дорожек нужно избегать, поскольку через нее проходит желоб, в который падает пища. Повинелли и Рео добились лишь ограниченного успеха в обучении шимпанзе выполнению этого задания, но последующее исследование Гирндта и др. (2008) показало, что эффективность выполнения шимпанзе такого рода заданий можно улучшить, если дать шимпанзе только один инструмент и позволить ему самому решать, к какой дорожке его применить.

Рисунок 2.2 Слева изображена платформа-ловушка, справа платформа-барьер. Шимпанзе сидел на дальнем краю платформы, от которой его отделяла решетка клетки

 

Парадигма столов-ловушек была расширена Мартином-Ордасом и др. (2008), которые изобрели платформу-ловушку, представляющую собой U-образную платформу, разделенную ловушкой (см. Рисунок 2.2 ). Вознаграждение может быть помещено на "дно" U-образной платформы и, при условии отсутствия препятствий, сгребаться вдоль любой ветви. Платформа-ловушка содержит разрыв между двумя ветвями, расположенными вне центра от нижней части U. Испытуемый должен сгребать пищу по ветке, которая не выводит его за пределы ловушки. Популяция из 20 обезьян (шимпанзе, бонобо,