Шрифт:
Закладка:
Другой пример: девочка приходит домой и делится с родными волнением. Ей предложили участвовать в городской олимпиаде по математике, а она боится, что плохо ее напишет и опозорится. Мама, желая помочь дочери, говорит: «Не переживай так сильно. Давай пройдемся по магазинам, развеемся и купим тебе чего-нибудь». На первый взгляд кажется, что мама старается поддержать дочку, даже предлагает ей шопинг. Как вы думаете, успокоится ли девочка после маминых слов? Поможет ли новое платье унять тревогу и сомнения в своих способностях? Успокоят ли новые ботинки страх не справиться с ответственным делом? Кажется, не поможет и не успокоят. Да, они обрадуют и отвлекут. Но сомнения в себе останутся. Гораздо важнее были бы слова мамы о том, что она верит в свою дочь, что она самая-самая умная замечательная и что оценка на олимпиаде – не катастрофа. Если сравнить этот пример с предыдущим, то в данном случае гаджеты, кажется, вовсе не заменят и не восполнят того, что необходимо девочке – для нее не находится такого важного подтверждения, что ее любят и продолжат любить несмотря ни на что. В первом случае ограничение на выражение эмоций может частично быть компенсировано в гаджет-коммуникации – избыток сильных чувств можно выразить в интернет-пространстве. Во втором же случае речь идет скорее о дефиците, который восполняется гораздо труднее, и это вряд ли под силу гаджетам. Поэтому, прежде чем идти по более простому пути общения, стоит обдумать, способен ли в принципе этот путь дать необходимое.
Приведенные примеры также показывают, как важно в живом общении быть внимательными, чуткими к собеседнику, направлять поддержку на «слабые места». Ведь если этого нет, это просто формальная словесная реакция. А теперь ответьте, дорогой читатель, возможно ли так чутко понять собеседника и передать ему всё свое тепло и сочувствие в переписке или в видео-звонке? Если вы дочитали книгу до этого момента, мы думаем, что на этот вопрос у нас с вами одинаковый ответ.
Куда же деть эмоции, которые не встретили ответа? Для этого подростки также могут использовать интернет-коммуникацию, вот уж где можно «отвести душу» или мастерски «растворить» свои чувства. Кто-то вовсю спорит, ругается, обзывает и провоцирует других пользователей на конфликт, пишет гневные тирады, уничижающие одно и прославляющие другое. Кто-то, желая скрыть свои истинные переживания и быть более удобным, создает тексты, почти лишенные эмоций или же наполненные разрешенными себе чувствами. И при этом робко надеется, что хоть кто-нибудь заметит настоящие переживания между строчек. К сожалению, провал в живом общении и попытка заместить его виртуальной реальностью может привести к ситуации, когда человек не разрешает себе быть гневным, неловким, грустным, не способным справляться с проблемами и так далее. Это вызывает состояние грусти, апатии, безнадежности и даже отчаяния. Когда человек долго находится в таких чувствах, повышается риск развития депрессивных состояний и суицидальных мыслей.
Что же еще мы можем сказать о месте гаджет-общения в жизни подростка? Мы живем в эру разнообразного и, будем честны, неумеренного потребления информации в коммуникации. Обратимся к достижениям современной науки. Оказывается, есть вполне заметные психофизиологические последствия интенсивного общения в гаджетах. У одной исследовательницы этой темы мы нашли два интересных термина – digital natives, «цифровые аборигены», и альтернативная социализация (также киберсоциализация) – социализация посредством электронных устройств. Люди, которых называют цифровыми аборигенами, обладают определенными психологическими, социальными и коммуникативными особенностями. Речь идет о людях, родившихся в XXI веке. Исследователи говорят, что эти весьма молодые люди способны находиться в потоке многозадачности, быстро воспринимать разные виды информации (контент) и много общаться в социальных сетях[22]. Для людей этого поколения пользователи сети, подписчики – это социум, в котором работают все те же механизмы, что и в живом обществе. То есть становление личности у «цифровых аборигенов» происходит… в Интернете! Представляете? То, чему люди предыдущих поколений учились на улице, в компании сверстников, в семьях, кружках и секциях, теперь черпается из трендов, лайков, сторис, коммьюнити, хайпа. Раньше мы учились договариваться, когда с кем-то во дворе случался конфликт. Когда учительница наказывала за невыполненное задание или обещание, приходилось исправляться, объясняться с ней. А теперь такие на первый взгляд простые, бытовые ситуации почти исчезли из жизни «цифровых аборигенов». Конфликты все чаще напоминают репортажи: они выносятся на личные странички в Instagram, Facebook, оппонент описывается язвительным тоном, в его сторону пишутся надменные строчки. Потом он делает то же самое. «N ответила на обвинения M картинкой и подписью…», «М записала видеообращение в ответ на критику N…». Конфликт перестал быть чем-то личным, он выносится в публичное пространство, у него появились зрители. Оппоненты не встречаются друг с другом, за них говорят буквы, написанные от их имени. «Epistula non erubescit», как говорили древние римляне, да и мы говорим, что «бумага все стерпит», а ведь это даже не бумага, а световые точки на экране, эмоциональная реакция читающего не видна пишущему и это понижает порог сдержанности, притупляет чувство такта.
Исследователи считают, что такая цифровая социализация имеет серьёзные побочные эффекты. Например, у людей этого поколения есть сложности с сопереживанием, сочувствием, поскольку во многом эти способности можно освоить как раз в живом общении, через «живое» слово – с помощью искусства, литературы. Однако простого просмотра предметов искусства и чтения литературы недостаточно – важно еще и обсуждать увиденное и прочитанное. Не зря ведь уроки литературы в школе проходят не просто в формате «прочитал-написал сочинение», а в обсуждениях. Это позволяет соприкасаться со своим внутренним миром и внутренним