«Я, грешный, родился и вырос под покровом сей святой иконы Богоматери», — пишет о. Павел. С этой исчезнувшей иконой (в январе 1930 г. она была увезена из разгромленного Афанасьевского монастыря в Мологский музей, а оттуда изъята по распоряжению начальника ОГПУ — где она теперь? что с нею? — следы ее отец Павел искал всю свою жизнь) связано много тайн и чудес, начиная с самого ее происхождения.

Исследователи утверждают, что икона написана во второй половине XIII века, когда князь Федор Черный с супругой Анной, дочерью татарского хана, вернулся из Золотой Орды. Тихвинскою же называется она только по сходству изображения ликов Богоматери и Спасителя, но никак не могла быть копией с той Тихвинской, что явилась над водами Ладожского озера в 1383 году и остановилась в Тихвине, так как в Афанасьевской обители находится с 1370-го (1377) года. По сказанию, сама Тихвинская икона Богородицы написана св. апостолом Лукою, впоследствии перенесена в Иерусалим, а затем во Влахернский храм Константинополя, откуда и скрылась в 1383 году и явилась в России. Можно предположить, что иконописец, написавший Тихвинскую икону по заказу ярославского князя Федора Черного, был в Царь-граде и видел оригинал, написанный евангелистом Лукою, во Влахернском храме.

Но пока вернёмся к истории Мологского Афанасьевского монастыря, которая начинает отчетливее выступать с середины XVI-го века. В ризнице монастыря хранились грамоты великих князей, в частности, родного внука великого князя Иоанна Васильевича — Димитрия, который в бытность свою в Углицком княжении «оказывал сей обители особое усердие». По кончине своей в 1509 году князь Димитрий завещал «к Афанасию Святому на Мологу» несколько крестьян из вотчинных деревень. Свою вотчину на лесном угодье пожаловал монастырю и великий князь Василий Иоаннович в 1522 году. Когда в Афанасьевском монастыре случился большой пожар, а было это в 1548-м году, великий князь Юрий Васильевич написал «льготную» грамоту, чтобы податей с монастыря три года не братьив его государеву казну, а отстраивать обитель. Около 1555 года был построен новый деревянный храм во имя Святой Троицы — видимо, на месте старого, сгоревшего. Храм теплый, с трапезою и келарской, с тесовой кровлей, «на церкве шея рублена в осьмерик, на главе крест железный».

В начале XVII века мологские земли подвергались нападениям поляков и литовцев. С 1612 года сохранился на территории монастыря надгробный камень с надписью: «Сего монастыря инок Корнилий Беляницын погребен от сотворения мира 7120 г. (1612 г.) октября 1-го дня». Причем долгие столетия надгробье инока Корнилия было сокрыто под землей, но в конце XIX — начале XX века показался из земли белый камень, который сперва был виден мало, потом начал показываться более и более и, наконец, стал виден весь. Вследствие такого необычного явления он был огорожен перилами и покрыт деревянной кровлею. Позднее здесь была выстроена часовня, о которой отец Павел пишет: «Вторая часовня находилась на территории скотного двора, размером примерно два с половиной метра на три с иконостасом, но иконы были литографические на жести. Пола не было, в центре находилась могила, на ней лежала треснутая каменная плита с надписью, которую никто не мог прочитать, за исключением слов «игумен Корнилий,» а остальное не разобрать. На северной и южной стенах висели очень древние иконы: «Знамение Божией Матери» и две — преподобного Корнилия».

Когда патриарх Никон основал Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь на реке Истре в 46-ти верстах от Москвы, сделав точную копию иерусалимского храма Воскресения Господня и назвав все места этого монастыря так же, как в палестинском Иерусалиме (были здесь и Назарет, и гора Элеонская, и гора Фавор, а река Истра была переименована в Иордань) — то к этому знаменитому патриаршему монастырю была приписана и Мологская Афанасьевская обитель, так что все управляющие ею строители и игумены назначались из Нового Иерусалима.

Патриарх Никон, поссорившись с царем Алексеем Михайловичем, в начале 1660-х годов на несколько лет уединился в своем любимом Воскресенском монастыре Новый Иерусалим. На соборе 1666 года Никон был лишен патриаршего сана и затем отправлен в ссылку на Бело-озеро. Путь его пролегал через Мологский монастырь. Ученик патриарха Никона Сергий Прокофьев в то время как раз был настоятелем Афанасьевского монастыря и, как пишет о. Павел, он и братия «воздали честь опальному патриарху, за что были избиты стрельцами и выгнаны из обители». Этот случай подтверждается и хронологически. Хотя в приходский храм впавшая в опалу обитель была обращена не сразу. Сюда еще назначаются игумены, есть и монашествующие. Ссылка патриарха Никона продолжалась пятнадцать лет, и только в 1681 году уже не царь Алексей Михайлович, а его сын Федор позволил Никону вернуться в родной монастырь Новый Иерусалим. Но этому не суждено было сбыться. Опальный патриарх тяжело занемог в дороге и в Ярославле скончался. А Мологская Афанасьевская обитель, потрясенная всеми этими событиями и начавшейся церковной смутой, запустела.

Епископ Ростовский Георгий 13 марта 1723 года представил в Священный Синод ведомость, в которой пишет: «В Афанасьевском монастыре две церкви: зимняя во имя Живоначальной Троицы и летняя во имя Успения Пресвятой Богородицы, при чем число причта показано: белый поп и диакон». Это значит, что ни одного монаха в начале XVIII-го века в Мологской Афанасьевской обители уже не было. Официально монастырь упразднен в 1729 году.

Через 35 лет «по ее Императорского Величества высочайшему указу» в Мологской обители производится опись имущества. «За неимением в оном монастыре настоятеля и монашествующих» бумага писана рукою «белого приходского попа Алексея Афанасьева», а засвидетельствована «Бутырского пехотного полку поручиком Евдокимом Петиным». Монастырь за долгие годы своего запустения не растерял ни одного из своих образов, не остался совсем и без вотчинных земель, к которым по ревизии 1744 года относилась и Кулига со всеми своими деревнями. Правда, священник Алексей Афанасьев жалуется, что «в том приписном Афанасьевском монастыре против древнего установления надлежит быть игумен; ныне на лицо никого монашествующих не имеется, а имеется один белый приходской священник (т. е. он сам. — Авт.), которому оного монастыря от вотчинных крестьян никакого, как денежного, так и хлебного жалования, в дачу не производится».

С составителем описи 1764-го года священником Алексеем Афанасьевым придется встретиться в документах через несколько лет по достаточно неожиданному поводу — дело касается той самой древней иконы Тихвинской Божией Матери «от рода ярославских