– Алик, здесь какая-то неместная с дитем, – кричит в дом женщина. Двое ребятишек лет десяти – мальчик и девочка – стоят рядом с матерью на крыльце и с любопытством разглядывают меня и Пенни. Лука и Левиса можно полагать.

– Неместная? – мужчина выходит наружу.

Здоровый какой, и бородатый. На вид раза в два старше меня.

Я сглатываю и пытаюсь улыбнуться потревоженным мной незнакомцам:

– Здрасьте. Меня Эрин зовут, это моя дочь. Я не думала, что тут есть поселение, на карте не обозначено…Вы не могли бы мне помочь подсказать… – есть ли здесь трактир или постоялый двор?

Мне снова не дают договорить:

– Мама, уже нужно бежать?

Печенька тянет меня за рукав и, как ей кажется, шепчет, чтобы слышала только я.

Немая сцена. У потревоженного семейства одинаково округляются глаза.

– Одно дите породило другое дите! – мужчина сгибается пополам и хохочет.

Я убираю свое «орудие» индивидуальной обороны в карман. Интуиция подсказывает, что эти люди не причинят нам вреда. К тому же, это мы сюда пришли, нас силой не тащили, да и кто будет в таком глухом и богом и картами забытом месте устраивать западню? За весь день пути по дороге не встретилось ни одного путника – настоящая глухомань.

– Не гоже детям по ночам шастать. В дом! Все в дом! – женщина отмирает, суетливо сбегает с крыльца, открывает калитку и показывает нам жестом проходить внутрь.

Я колеблюсь только поначалу. Вроде бы семья приличная, радушная. Хорошо, так и поступим. Нам идти все равно некуда.

В доме тепло и светло, уютная простая обстановка, везде чисто, а еще вкусно тянет с кухни горячим ужином. Что это…картошка с мясом? Слышу, как у Печеньки в животике урчит. Вяленое мясо вкусное конечно, и бутерброды с сыром тоже, но вот полноценно приготовленная пища — это совсем другое дело.

Нам предлагают сесть, семейство из четверых человек тоже занимает свои места за широким столом.

Алик, так кажется, женщина, назвала своего мужа, улыбается дружелюбно и чешет бороду. Улыбка у него такая же заразительная, как и смех, волей-неволей улыбаешься неловко в ответ.

– Ой, у меня там мясо! – хозяйка встает и спешно исчезает в кухне.

– Дети, идите мыть руки, – слово отца здесь закон, мальчик с девочкой, которые продолжали с таким любопытством разглядывать гостий, энергично вскакивают и исчезают в дверном проеме.

– Чего сидим? Хочешь сказать, на дите, а? – обращается ко мне мужчина и снова хохочет.

Я тушуюсь.

Не привыкла к такой доброте. В двадцать первом веке же жила, на Земле. Там даже соседей своих не знаешь и не здороваешься, а тут, чужие люди в дом свой пустили, кормить собираются. Странно это для меня, новый опыт можно сказать. А шуточки у этого бородача прямо как у моего дядюшки – самосмейки – сам придумал, сам посмеялся.

– Мама не дите! – Печенька сердито смотрит исподлобья на хозяина дома.

Защитница моя! Ситуация забавная, но в душе разливается приятное тепло. Боится же, мелкая, а все равно упрямо перечит.

– Значит, дите у нас ты? – бородач подмигивает.

Пенелопа надувает губы.

– Я…скоро я вырасту, поэтому…

Но дальше фраза так и повисает неоконченной в воздухе.

Да, малышка моя к таким шуткам не привыкшая. Или просто правда Печеньке не нравится, но так и есть, дите – вынесен приговор и оспариванию не подлежит.

– Лука! Поди сюда, покажи гостям, где ванная да проследи, чтобы руки перед едой помыли! – распоряжается Алик, когда в комнату возвращаются дети.

Ребенок кивает и улыбается отцовской улыбкой. Градусы моей подозрительности падают ниже, стремясь упорно к нулю. Какой бандит или убийца будет нести в массы заветы соблюдения чистоты и гигиены?

– Идем, Печенька, – беру за руку дочку и следую за провожатым.

Ванная похожа на ту, что была в нашем доме в Кельне. Только водопровода нет. Но есть полная лохань воды и ведро с ковшом. В целом обстановка мало чем отличается.

Когда возвращаемся, на стол уже накрыто. Пенелопа гулко сглатывает. У меня аппетит тоже просыпается, несмотря на позднее время. Опять же, зачем нас кормить и переводить еду, если потом собираешься убить?

Эх, Аринка, насмотрелась ты ужастиков, да и в новостях ничего хорошего не показывают, вот и пуганная всякими страшилками. Хотя…лучше так, чем святая простота и наивняк. Меньше ножей в спину вонзят, в прямом и переносном смысле. Доверием мы, люди современной Земли, увы, не избалованы.

Хозяин воздает короткую молитву богине Анастасии – местному божеству-покровителю – и первым начинает трапезу, остальные тоже не сидят, шустро орудуют вилками. При звуке имени моей подруги, бесстыдно возведшей себя в местные идолы, у меня – хвала самообладанию – даже глаз не дергается, просто я уже в курсе ее «святости», да и Настино чувство юмора мне тоже не в новинку.

Печенька словно маленький зверь вгрызается жадно зубками в куриное крылышко, поданное ей внимательной хозяйкой по имени Мариса.

– Ох, голодные какие, и куда только путь-дорога вас позвала? – причитает хозяйка, и не дожидаясь ответа, продолжает подкладывать нам в тарелки картофельный гарнир.

Ночевка и вовсе не подлежит обсуждения, словно само собой разумеющееся. Добрые люди. Не знаю, поступила бы я на их месте так же, смогла бы незнакомца принять словно своего родственника.

Нам постелили на полу в столовой-гостиной, стол и деревянные лавки отправились в дальний угол комнаты. Целый слой из одеял мягкий, вполне себе удобно и тепло, не кровать, но вполне сносно. Я прижимаю уснувшую Пенелопу к себе и твердо убеждаю себя не спать, мало ли…Но, увы, затея провалилась. Усталость взяла свое.

Утром будит щекочущий нос аромат блинчиков. Мама такие мне готовила, когда я на каникулы приезжала. Пока не открываю глаза даже чудится, что я в родительской квартире в многоэтажке. Вот папа встал, шумит водой в ванной, из телевизора детские голоса – показывают передачу для малышей.

– Мама, – зовет Печенька и я разлепляю веки.

– Доброе утро, – шепчу ей.

Она улыбается. Что за чудесная улыбка, и эти ямочки с румяными щечками! С каждым днем я люблю ее все больше и больше. Даже страшно становится.

– Выспались? – на голоса приходит Мариса. – Завтракать будете?

Я сейчас готова рассмеяться из-за собственной подозрительности. Это обычная семья, нужно быть благодарной, что они любезно предложили нам ночлег и делят свой