что многие, включая автора этой книги, предупреждали, что рынок жилья может "рухнуть как карточный домик". Когда это произошло, рухнула вся экономика. Среди пострадавших оказались чернокожие с низкими доходами.

В отношении моделей одобрения ипотечных кредитов можно задать тот же вопрос, что и в отношении найма и увольнения на рынке труда. Дискриминировали ли преимущественно белые ипотечные кредиторы белых заявителей? Если это кажется маловероятным, то также маловероятно, что банки , принадлежащие чернокожим, дискриминировали чернокожих соискателей ипотечных кредитов. Тем не менее чернокожие соискатели ипотечных кредитов получали отказ в банках, принадлежащих чернокожим, с еще большей частотой.

Такая же история произошла и с дисциплиной в государственных школах. Статистика показывает, что чернокожие мальчики подвергаются дисциплинарным взысканиям за плохое поведение чаще, чем белые. Из-за господствующего предубеждения, что поведение разных групп само по себе не может быть разным, это автоматически стало еще одним примером расовой дискриминации - и буквально федеральной проблемой. Совместное заявление Министерства образования и Министерства юстиции США предупредило руководство государственных школ о том, что они хотят положить конец тому, что они охарактеризовали как расовую дискриминацию.

Статистические данные, полученные в ходе эпохального исследования американского образования - No Excuses: Closing the Racial Gap in Learning" Эбигейл Тернстром и Стефана Тернстрома, показали, что чернокожие ученики подвергались дисциплинарным взысканиям в два с половиной раза чаще, чем белые, а азиатские - в два раза чаще. Были ли преимущественно белые учителя предубеждены против белых учеников? Дисциплинарные взыскания чернокожих учеников также не были связаны с тем, были ли учителя черными или белыми.

Хотя мы можем проанализировать всю эту статистику по расовому признаку, это не обязательно означает, что работодатели, кредиторы или учителя принимали свои решения по расовому признаку. Если чернокожие, белые и азиаты по-разному распределяли рабочие места или по-разному распределяли их на разных уровнях в одних и тех же профессиях, то решения о том, какие виды рабочих мест - или какие рабочие качества - могут быть невостребованными во время экономического спада, могли привести к наблюдаемым расовым различиям.

Банковские служащие, решающие, чьи заявки на ипотеку принять или отклонить, вряд ли видели самих заявителей. Скорее всего, с ними беседовали сотрудники банка более низкого уровня. Затем эти сотрудники передадут сведения о доходах и другие данные - включая индивидуальные кредитные рейтинги - вышестоящим чиновникам, которые либо одобрят, либо не одобрят заявки. В государственных школах учителя, очевидно, видели учеников, о плохом поведении которых они сообщали, но тот факт, что чернокожие и белые учителя делали одинаковые сообщения, говорит о том, что раса в данном случае также не была ключевым фактором.

Возможно, моментом в американской истории, когда по расовым вопросам был достигнут самый широкий консенсус, стало историческое выступление Мартина Лютера Кинга в Мемориале Линкольна в 1963 году. Именно тогда он сказал, что мечтает о мире, где о людях "будут судить не по цвету их кожи, а по содержанию их характера" Его послание заключалось в равных возможностях для людей, независимо от расы. Но эта программа и широкий консенсус, который она имела, начали разрушаться в последующие годы. Цель изменилась: от равных возможностей для отдельных людей, независимо от расы, к равным результатам для групп, независимо от того, определялись ли эти группы по расе, полу или иным признакам.

Теперь доминирующей стала повестка дня социальной справедливости, которая включала в себя выравнивание результатов в настоящем и возмещение ущерба за прошлое. Эта новая повестка опиралась на историю или на мифы, выдаваемые за историю, а также на утверждения, выдаваемые за факты - последние по духу напоминали уверенность и безразличие к доказательствам в эпоху генетического детерминизма.

 

ГЛАВА 3. ЗАБЛУЖДЕНИЯ О ШАХМАТНЫХ ФИГУРАХ

В значительной части литературы по социальной справедливости, включая классическую "Теорию справедливости" профессора Джона Роулза, рекомендуются различные меры политики, исходя из их желательности с моральной точки зрения, но часто при этом практически не уделяется внимания практическому вопросу о том, могут ли эти меры на самом деле быть реализованы и привести к желаемым конечным результатам. Например, в ряде мест Ролз упоминает о том, что "общество" должно "устроить" - но не указывает ни инструментов, ни возможностей этих устроений.

Трудно представить, какой институт мог бы взять на себя такую гигантскую задачу, кроме правительства. Это, в свою очередь, ставит вопрос об опасности передачи большей власти в руки политиков, которые управляют правительством. Нельзя допустить, чтобы невинно звучащее слово "аранжировка" заслонило эти опасности. Декораторы занимаются обустройством. Правительства принуждают. Это не тонкое различие.

Правительство должно принуждать к некоторым вещам, начиная от правил дорожного движения и заканчивая законами против убийств. Но это не значит, что при расширении государственного принуждения на все, что кажется желательным, не следует учитывать опасность. Это означало бы уничтожение свободы каждого человека ради крестового похода, который пришелся по вкусу влиятельной части населения.

Подход Роулза отнюдь не является уникальным для Роулза или даже для современности. Еще в XVIII веке существовали люди с подобными идеями. Адам Смит выступал против таких людей и против самого предположения какого-то доктринерского теоретика - "человека системы", как он выразился, - который "кажется, воображает, что он может упорядочить различных членов большого общества с такой же легкостью, с какой рука расставляет различные фигуры на шахматной доске".

Превознесение желательности и пренебрежение целесообразностью, которое критиковал Адам Смит, сегодня по-прежнему является одним из основных ингредиентов фундаментальных заблуждений концепции социальной справедливости. Ее последствия распространяются на широкий круг вопросов, начиная от перераспределения богатства и заканчивая интерпретацией статистики доходов.

Конфискация и перераспределение богатства - как в умеренных, так и во всеобъемлющих масштабах - лежит в основе программы социальной справедливости. В то время как сторонники социальной справедливости подчеркивают желательность такой политики, ее осуществимости уделяется гораздо меньше внимания, а последствиям попыток и неудач часто практически не уделяется внимания.

Нет сомнений в том, что правительства или даже местные мародеры могут в определенной степени перераспределять богатство. Но более важный вопрос заключается в том, будут ли реальные последствия попыток проведения более всеобъемлющей и продолжительной политики конфискации и перераспределения успешными или контрпродуктивными. Если на время оставить в стороне моральные вопросы, то в конечном итоге это вопросы фактические, на которые мы должны искать ответы в сфере эмпирических данных, а не в теориях и риторике.

 

ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНИЕ БОГАТСТВА

Какими бы политически привлекательными ни казались конфискация и перераспределение богатств "богатых", степень их практической реализации зависит от того, насколько "богатые" воспринимаются как инертные фигуры на шахматной доске. В той мере, в какой "богатые" могут предвидеть и реагировать на политику перераспределения, реальные последствия могут сильно отличаться от задуманных.

В абсолютной монархии или тоталитарной диктатуре массовая конфискация богатства может быть