– За стенами замка…– прошептала принцесса и улыбнулась своему отражению, сверкнув золотыми клыками, а потом добавила громко и властно, обращаясь к механическим слугам, застывшим, словно статуи, в ожидании её указаний: – Наряд простолюдинки готов?

– Да, Ваше Высочество! – ответили они.

«Пусть полюбит меня не за то, что я принцесса, и не потому, что я владею чарами дракона, и даже не из-за того, что я хороша внешне в человеческом облике! Пусть он полюбит меня, такой, какая я есть, со всеми достоинствами и недостатками, потому что увидит во мне свою единственную мечту и судьбу!» – думала Замзагул, пока слуги суетились вокруг неё, доводя до совершенства её новый облик.

«А если ты вовсе не его мечта и судьба? Если он отвернётся от тебя, когда узнает правду?» – шептал страх, выползая откуда-то из дальних закоулков подсознания, но принцесса никогда не прислушивалась к страхам, зная только одну формулу счастья: «Всё или ничего!».

***

В это время Фемида закинула меч в дальний угол прихожей и с наслаждением осмотрелась по сторонам. Отсутствие магической повязки на глазах дарило ощущение света и полноты жизни. К сожалению, этот неприятный атрибут был необходим для работы: охранял от соблазнов и пристрастного отношения к делам, хотя Фемиде иногда казалось, что повязку придумали её влиятельные враги, чтобы отвести её взор от возможных махинаций или ещё каких-то тайн. Титаны – её родственники из второго поколения высших – были вполне способны и не на такое, да и прочих врагов хватало.

Но сегодня ей не хотелось думать о плохом. Праздник Шести и Шести исключал всякие печали. Вот уже одиннадцать веков шестеро братьев-титанов и шесть их сестёр-титанид удерживали власть во Вселенной, не подпуская даже близко всех прочих своих сородичей, а желающих было изрядно: йотуны, хримтурсы, джинны, ваны, даймоны, маниту и прочие то и дело проявляли нежелательное рвение. Вот тут и помогал меч Фемиды. Она подошла к зеркалу, чтобы поправить хитон, подчеркивающий красоту её совершенной фигуры, и возложить сияющий золотом венец на свои пепельно-серые кудри. Так и эдак огляделась – хороша! Людские тела смотрелись куда более эстетично, чем эфемерные духовные ипостаси или привычные хтонические монстроподобные воплощения, вышедшие из моды пару тысяч лет назад. Теперь можно и в свет! Место сбора называлось Виллой Недеяния и было защищено от чужих взглядов, деяний и помыслов сектором пространства, своеобразным перекрёстком всех миров. Когда Фемида появилась там, весь правящий клан был уже в сборе. Браться играли в карты миров на жизни и смерти, а сёстры изящно злословили об отсутствующих на пиру – всё, как всегда. Древним хтоническим существам тоже не чужды были некоторые слабости.

– Ну, здрасте, господа хтоники! – Фемида помахала рукой, приветствуя своих родных.

– Фема, наконец-то! – закричали сёстры-титаниды, а братья отложили игры и подошли, чтобы поприветствовать её.

Всё-таки все вместе они были правящей семьёй, положившей начало многим расам и родам по всей Вселенной. Расширяя свои владения, они оставляли своих потомков наместниками, а сами двигались дальше и дальше. Сейчас номинально правило даже не третье, а четвёртое поколение высших, но все они действовали по указке Шести и Шести.

– Где проходили твои пути, сестрица? – наперебой расспрашивали Фемиду титаниды

– Проверяла отчёты моих мойр, – сказала она, раздумывая, ввести ли в курс дела всех из Шести и Шести.

Титул «мойра» носили три дочери Фемиды из третьего поколения высших. Они работали в Ведомстве Распределения Судеб и знали всё обо всех (вернее, теперь выяснилось, что почти всё и почти обо всех).

– Фи! Как это скучно! – разочарованно надули губы титаниды.

– Наоборот, узнала много нового! Например, что нами интересуется Хельхейм – вернее, его повелительница Великая Хель, – возразила Фемида.

– Та самая великанша, по сине-красному цвету которой можно предположить, что она ярая фанатка клуба ЦСКА? – рассмеялся Гиперион, в последнее время серьёзно увлекавшийся созерцанием футбольных матчей в мире людей. – А я, вот, слышал, что и верховный бог Асгарда Один тоже положил свой единственный глаз на миры, исконно принадлежавшие нам.

– Плохо за ним жена смотрит, хоть и не одноглазая!

– А ведь он только её и боится!

– Такую сложно не испугаться! – засмеялись титаниды и принялись обсуждать располневшую фигуру Фригг – жены Одина.

Фемида пожала плечами, не желая участвовать в общем злословии: в конце концов, всё это могло быть клеветой, а клевета не имеет ничего общего с Правосудием, которое она представляла.

– Мы-то надеялись, что у тебя наконец-то завязался новый роман, – всплеснули руками титаниды, когда им надоело обсуждать высших из других правящих семей. – А ты проверяла какие-то отчёты!

Фемида вздохнула, сделав вид, что не услышала это замечание. С личной жизнью, и правда, не клеилось. Бывший муж, Зевс, предпочёл ей молодую соперницу – красавицу Геру, поэтому Фемида даже была рада, что носила повязку на глазах, мешавшую созерцать сцены измен. Но не так давно (каких-то двадцать три года назад, что, по меркам высших, было, как двадцать три дня для людей) ей встретился некто, сумевший всколыхнуть былые желания и страсти! Они сошлись случайно в одном совершенно непримечательном мирке, где Фемида вершила правосудие.

Дальше память давала сбой: всё виделось, как в тумане. Она обратила внимание на высокого и стройного мужчину, выделявшегося из толпы нарушителей порядка. У него была огненно-рыжая шевелюра и, как бы сказали нынешние обитатели мира людей, интеллигентное лицо. Фемида помнила, что этот незнакомец подошёл к ней и сыпал шутками и непристойностями, не умолкая, а его замечания оказались очень забавными и дерзкими. Фемида искала в памяти его имя и не могла найти, словно повязка, скрывавшая факты, была у нее не только на глазах.

Она не могла восстановить события и знать, чем закончилась их встреча, куда потом делся рыжеволосый шутник, и мойры тоже не имели возможности его отследить, да и сама Фемида, по словам Шести и Шести, пропадала где-то почти целый год, что послужило причиной разгула беззакония в мирах. Где она слонялась в это время и чем занималась, непонятно, но самым интересным было даже не это, а то, что мойры указали в отчётах любопытную информацию о каком-то неучтённом экземпляре, для которого они не могут определить жребий судьбы. Это чудо природы было замечено мойрами совсем недавно в момент его