В этот день обер-лейтенант собрался в город. Колонна пленных опаздывала, и это приводило его в ярость. На розыск колонны выехал фельдфебель на мотоцикле. Он любил быструю езду, и сейчас мчался, не жалея мотора. В лагере как раз собралась веселая компания. Задержись он в лесу — можно и не выпить. Мотоциклист весело заулыбался, увидев за поворотом военнопленных, прибавил газу, лихо подкатил к конвоирам — и не успел опомниться, как его схватили… За руль мотоцикла сел Данильченко, переодетый в форму фельдфебеля, в коляску — Имас.

От Сана, цепляясь за кусты, наплывал туман. Пленные под охраной переодетых в немецкую форму десантников двинулись по дороге. Минут через двадцать тронулся мотоцикл. Важно было одновременно оказаться у ворот лагеря.

Часовой, услышав шум мотора, кинулся открывать ворота. Данильченко в зеркале, укрепленном на руле, видел, что пленные отстали. Он выключил мотор и принялся его «ремонтировать».

— Господин фельдфебель, может, вам помочь?

Имас махнул рукой. Отстань, мол, и без тебя разберемся.

В слабо освещенной проходной Михаил Данильченко увидел группу вражеских солдат, лениво куривших после ужина. Наметанным глазом оценил обстановку.

На мотоцикле был установлен пулемет. Из такого оружия Белый стрелял очень метко. По цели, находящейся в ста метрах, никогда не давал промаха. Сейчас от мотоцикла до вышки с пулеметчиком было всего метров сорок.

Между тем часовой заподозрил что-то неладное: уехал фельдфебель один, а приехал с кем-то. Он начал закрывать ворота. И гут Имас длинной очередью прошелся по воротам и вышке. Подоспели десантники, бросили гранаты в проходную. Свет погас, охрана лагеря, застигнутая врасплох, почти не оказала сопротивления. В темноте раздавались одиночные выстрелы.

Освобожденные узники бросились искать начальника лагеря Габлица, который лично расстреливал пленных, устраивал многочасовые проверки, лишал пищи, заставлял работать по две-три смены. И вот пришло время поговорить с ним «по душам», а палач словно в воду канул. Страх перед наступившей расплатой загнал обер-лейтенанта на кухню. Забравшись в пустой котел, Габлиц закрыл крышку, надеясь пересидеть грозный налет. Здесь его и нашел Георгадзе.

В этом лагере мы захватили оружие, сигнальные ракетницы, боеприпасы и немного продуктов. Забрали на складе одежду и шанцевый инструмент, а в лазарете — медикаменты. После этого, не задерживаясь, отправились в район населенных пунктов Лютинска, Посада Дольна, Смольник. Дорогу, по которой отошли, тщательно заминировали.

Радовала мысль, что наш отряд получил солидное пополнение. Но кто эти люди? Какова их военная подготовка? Пленные, которых мы освободили, были собраны гитлеровцами из многих лагерей. Они не знали друг друга, были измучены и больны. Способны ли они после фашистской неволи вынести тяготы и лишения партизанской жизни? Предстояла большая и кропотливая работа с новичками.

В эти дни в отряде сколачивались боевые группы, шла подготовка минеров к выходу на железные дороги. Радисты передавали Центру собранные сведения. Через несколько дней мы отыскали подходящую площадку и приготовились принять груз с Большой земли.

ПОДАРКИ РОДИНЫ

К нам в Карпаты впервые летел самолет. Это ободряло и тревожило. Найдет ли нас? Я, как заклинание, повторял про себя: три костра углом на север. Так когда-то в «Пиковой даме» повторял Герман: «Три карты… три карты…»

И вот получена радиограмма. «Р-5» вылетел. Он уже в пути, близко. Все с нетерпением ожидали самолет.

Пора! Костры разгораются. Необыкновенно радостное чувство охватывает всех — это гудит наш самолет. Вот он уже над нами…

— Сбросил! — звучат голоса.

В чуть светлеющем небе мелькнули три долгожданных грузовых мешка. Там тол, мины, автоматы. Мелькнули три, а на земле — только два. Где же третий? Тщательный поиск. Осмотр всех деревьев. Уже совсем рассвело, а третьего мешка нет. Снова прочес леса. Упорный, настойчивый. Взошло солнце, уже припекает. Мы валимся от усталости, а мешка нигде нет.

Сажусь на пенек. Хочу успокоиться. Беру финку и стараюсь не думать о пропаже. Вонзаю нож в дерево. Раз, другой, третий. Финка вонзается в бук все выше и выше. Поднимаю глаза на вершину дерева, не сон ли? Прямо у меня над головой висит грузовой мешок!

Присланный Центром самолет сбросил нам много оружия, которое мы роздали освобожденным пленным.

В это время связной Иозиф Сабат принес предупредительную весть. Франтишек Пастушак передал, что бандеровцы готовятся к нападению на наш отряд. Разведчики немедленно установили наблюдение за всеми дорогами и тропинками. Отряд приготовился к бою. И когда бандеровцы попытались сунуться в расположение отряда, партизанские пулеметы обратили их в бегство.

С первым самолетом вместе со взрывчаткой, автоматами и карабинами к нам пришло не менее важное оружие — пачка газет «Вольна польска», которую издавал в СССР Союз польских патриотов.[12] Франтишек Пастущак, Иозиф Сабат, Петр Баран, Станислав Писиак, Иозиф Бодзяк из рук Риняка получили по несколько экземпляров газеты. Наши друзья от души радовались — печать на их родном языке сообщала, что в СССР сформирована Первая польская дивизия имени Тадеуша Костюшко.

Дрожащим от волнения голосом Владислав как присягу читал вслух опубликованное в газете сообщение Совинформбюро:

«Выполняя боевое задание советского командования, польские пехотинцы частей дивизии имени Тадеуша Костюшко и танкисты танковой части имени героев Вестерплатте в районе местечка Л. прорвали оборону немцев и стремительной атакой выбили их из населенных пунктов…

Попытки противника остановить стремительное наступление польской пехоты путем массового применения пикирующих бомбардировщиков и контратак, поддержанных самоходными пушками «фердинанд» и танками, не увенчались успехом».

Появление газеты стало большим праздником. «Вольна польска» пошла по соседним селам и хуторам. Поляки с гордостью рассказывали друг другу об успехе солдат дивизии имени Тадеуша Костюшко.

ПОМОЩЬ ДРУЗЕЙ

Польское население относилось к нам, советским людям, с большим уважением. Оно принимало нас как верных союзников. Поляки помогали нам продуктами питания, информировали о карателях. Между партизанами и поляками установились дружеские взаимоотношения. Мы делились с местными патриотами оружием и боеприпасами, обучали многих из них минному делу. Наши радисты регулярно принимали, а Владислав Риняк переводил на польский язык сообщения Совинформбюро. Маленькие листовки, отпечатанные им на пишущей машинке, мы распространяли в окружающих селах.

Польские партизаны воевали смело. Они никогда не упускали случая напасть на автомашину, поджечь жандармское управление, разгромить фольварк или подстрелить зазевавшегося оккупанта. Их ненависть к врагу станет более понятна читателю, если вспомнить, что польский народ сражался с фашистами с 1 сентября 1939 года по 9 мая 1945 года.