сообразить, что это такое, задорно виляла хвостом. Нечто было не таких уж маленьких размеров. Собаке приходилось напрячься.

– Шэйла? Что?..

Девчонка так и не договорила. Собака положила у ее ног человеческую руку с грубо развороченной, местами потемневшей плотью и выпирающей костью. Судя по всему, она принадлежала мужчине: покрытая густыми черными волосами, с грубыми мозолистыми пальцами. От нее исходил смрад. Рука точно была настоящая. Но Шэйла бы такого никогда не сделала… Где она ее взяла? Девочка пошатнулась и завизжала, а затем бросилась к дому.

– Мама! Мама! Мама!

На крики выбежала обеспокоенная женщина, и дочь тут же вцепилась в ее платье.

– Что такое?

– Смотри! Смотри, что Шэйла принесла!

Увидев оторванную конечность, женщина прижала к себе дочь.

– Господи… Иди в дом, быстро.

* * *

Собравшиеся мужчины во главе со старостой обошли окрестности деревни, и то, что они обнаружили, повергло всех в шок. Первое потрясение их ждало на пороге дома пахаря: два остывших заколотых тела, одно из которых принадлежало хозяину, другое – жрецу, уже начали разлагаться. У хозяина отсутствовала рука. Комната пропиталась зловонием. На полу в нескольких местах чернели кровавые следы, но погрома как такового не было. Признаков жизни тоже не наблюдалось: жены и сына след простыл. Куда они запропастились, никто не знал. Разобраться в случившемся оказалось непросто.

– Кажется, мы ночесь[9] шум слышали, – сказал мужик, живущий по соседству. – Мы аккурат вечерять[10] закончили, снаружи гроза разыгралась, выходить уж не стали. Мало ли, от чего шумели, скольца[11] живу, смертоубийства ни в жизть не видал.

– Будем искать, – скомандовал староста.

Подключили охотничьих собак, и те быстро вывели мужчин на окраину, где в овраге, за полем распластались два мертвых тела: в них быстро опознали Анвиля с матерью. С обоих сняли рубахи, и, более того: на груди несчастных зияли резаные раны, какие мог оставить нож или кинжал.

– Геул милосердный… – мужчины приложили указательный и средний пальцы к губам, затем ко лбу. – Это что ж такое?

Староста выглядел растерянным.

– Думаете, это дело рук человека?

– Ой, не знаю, не знаю… Как бы не так.

Мужчины завернули трупы в ткань, чтобы не пугать любопытный люд.

– Ну, вздынули![12]

Перетащив тела в деревню, все собрались держать совет.

– Давеча видал я пахаря, аккурат, когда солнце в полдуба[13] было. С пажити[14] возвращался, а он – с полей, даже махнул мне. Странностей я не приметил.

– Так баешь[15], быв[16] он знал, что Геулу душу отдаст, – отозвался староста. – Из хаты ничего не вынесли, видать, обнести не хотели. Странно, что там видящий оказался, он пределы взгорка-то[17] редко покидал. Потай[18], случилось чего, или видение ему было? И что мать с сынком кто-то уволок – чудно. Нечисто дело. Мы, когда тела нашли, глядь – а потрохов-то нет.

По толпе пронесся испуганный шепот.

– Да обрушит Геул кару на головы тех, кто сие содеял!

– Чаю[19], маг тут похозяйничал, – предположил староста.

– Разве еще не всех извели?

– Куда глядят Светоносцы, коли такое чудовище расхаживает среди нас? Нынче одна семья, а досветье[20] целая деревня?

– В здешних краях Светоносцев давно не видывали.

– Это потому, что тихо было. Надо бы позвать их, пусть явятся да выяснят, что к чему.

– Это что ж… покойников не схоронить теперь?

– Лучше позже схоронить, абы два раза землю не рыть. Светоносцы на слово не поверят, увидеть захотят. В город надобно писать. Староста, бумагу смастери, ты человек грамотный.

Остальные поддержали предложение. Староста кивнул.

– Так и поступим. Приспеть бы, покуда еще кто не пострадал.

Глава 5

Пристанище эал

Улицы Архорда кишели людьми. Торговцы уже с утра пооткрывали лавки, ремесленники и крестьяне суетливо спешили по делам. Стражники ходили по улицам, делая вид, что бдят за всеми, хотя на самом деле наблюдали вполглаза. В такой духоте они охотнее думали о том, как бы пропустить кружечку прохладного эля, чем о безопасности жителей. Приезжие обходили кабаки и таверны в поисках ночлега, разгуливали по рынкам, пестрящим товарами, да разглядывали памятники. В воздухе витали запахи сырости, пота, свежей рыбы и подгоревшего мяса – все смешивались в столичный вихрь вони, для кого-то привычной, а для кого-то невыносимой.

Повсюду стоял гомон. Люди перекрикивали друг друга, привлекая внимание к себе, своему товару, или кому-то, чьи действия противоречили местным законам. Беседы большинства горожан не отличались содержательностью и остроумием. Живя в своем ограниченном мирке, люди редко задумывались о чем-то серьезном и, тем более, великом. Хохот, кривые оскалы, грубый кашель.

«Отвратительное место», – размышляла Хаара, теснясь к краю улицы и ведя лошадь под уздцы.

Они с Карлайлом обошли уже несколько трактиров, но нигде не нашлось свободного местечка даже за приличную плату. Хаара начинала уставать. Шум столицы действовал на нервы. Она отвыкла от этой суеты.

Раскрасневшееся в духоте лицо скрывал капюшон плаща, снять который девушка не решалась. Хоть ее и считали умершей, а осторожность не повредит. Раньше принцесса и не догадывалась, что улицы Архорда могут вызвать тоску и неприязнь, ведь некогда она так любила этот шум – бессмысленные разговоры местных жителей, их не менее глупые лица, усмешки, сальные шуточки, а временами совершенно непристойное поведение – вспыхивающие драки, ругань, задранные выше колен юбки местных шлюх… Но это было давно. В другой жизни.

После нескольких часов скитаний по площадям и переулкам путники наконец обнаружили еще одно невысокое каменное строение. Оно было всего в два этажа, с ветхой крышей медного цвета, старыми щербатыми ступенями, которые за век своего существования видели кровь, рвоту и до ужаса редко бывали мыты. Над ними болталась небольшая перекошенная деревяшка, один край которой еще удерживала ржавая цепочка. Криво нацарапанная надпись гласила: «Пристанище эал[21]».

– Судя по названию, место не самое гостеприимное, – заметил Карлайл.

Хаара смерила взглядом вывеску, крышу и окна с закрытыми темными ставнями. Трактир вызвал неприятные ассоциации. Когда-то давно она бывала здесь со старшим братом. В те далекие годы, они, будучи детьми, захотели приключений и сбежали из замка. Какова же была ярость отца, когда он узнал об их легкомыслии! Наверное, в тот момент он и не думал избавиться от части своих детей, да и сожалел ли он об этом после? В любом случае беглецов быстро нашли, и никто из «дурных людей», как тогда выразилась