Флажки. Красно-белые линии. Глянцевые лошадки. Позолота. Вокруг летит серпантин. Гирлянды мигают, а музыка она потрясает своей мрачной напевной мелодией. Зловещей. Лошади как настоящие с гривами и хвостами, в которые можно зарыться пальцами крепко сжать и держаться, пока кружишься. Карусель издавала не самые приятные звуки. Та мелодия напоминала мне нечто запретное. То, что сидело глубоко внутри меня. Подобная мелодия должна веселить призывать детей, но со мной происходило все наоборот, её звуки тащили нечто тёмное наружу. Там проскальзывали надрывные ноты, затрагивающие нечто живое тёмное спрятанное глубоко внутри.

А дети сидели на тех лошадках и смеялись, пока я смотрела на яркие расписные застывшие во времени макеты и слышала, как тьма струится по земле. Она достигает моих ног. Цепляется. Хватает. Та ситуация била по нервам. Во мне всё ещё сидел крик, который хотел вырваться на волю. Который хотел обрушиться на людей, сотворивших нечто непростительное. Непостижимое. Уродливое. Я жаждала покарать каждого, кто причастен к смерти. Кто позвал её. Пригласил в свою душу. Запятнал. Я хотела стать их палачом. Я хотела мести. Кровавой. И такой же уродливой.

Мои губы скривились в подобие улыбки, когда позади почувствовала мощное присутствие. Его сила словно настроена на определённую частоту в моей душе. Я знала Атласа так долго, а он даже не подозревал какие нити связали наши души.

«Он станет камнем преткновения для твоих убеждений. Он изменит твоё сознание. Заставит по-другому посмотреть на всё, что сокрыто на изнанке твоей души», — бабушка, она каждую минуту всё ещё сидела в моей голове. Предупреждала. Напоминала.

А я не слушала и не слышала.

— Ты передал приглашение так зачем снова преследуешь? — едва слышно вопрос сорвался с моих губ. Ветер услужливо подхватил те слова, показывая, насколько я измучена. Усталость там слышалась и апатия.

Когда он не ответил, я хотела обернуться. Заглянуть снова в ту силу его глаз, которую Атлас позволил мне впитать вчера. Жаждала найти опору и сделать её постоянной. И я хотела, чтобы он стал той опорой. Глупо. Бездумно. Он опасность. Тот, от кого я должна держаться подальше. Тот, кто способен разрушить.

— Думаю, ты не ту нашёл, — после долгого затянувшегося молчания добавила. Кивнула на дальний шатёр, в котором выступала Каро.

Его ответ словно кислота выжег моё дыхание. Лишил воздуха, словно кто-то резко перекрыл кислород.

— Мне ведьма нужна, а не актриса.

А потом его голос сквозь поры вошёл в мой кровоток и кислотой понёсся по венам. Один за другим по нарастающей в голове звучало: «Ведьма. Ведьма. Ведьма».

Ярость лавиной накрыла. Следом догнала следующая волна, которая оказалась более разрушительной чем первая. И так по нарастающей. Я опьянела от своей злости. Она словно хищный зверь раздирала меня острыми когтями изнутри. Вырывала куски мяса и бросала их безжалостно на пол. Но я хотела знать, о чём молчит Атлас?

— Скажи, Зафира, ты сильная, чтобы принять правду? — его голос едкими нотками пролился на меня.

Тихий шорох. Атлас сделал шаг вперёд, и я почти вскрикнула, ощутив опаляющий жар его тела. Хотелось упасть назад, словно я находилась на краю обрыва и не видеть, как далеко мне придётся падать и как больно будет, когда достигну дна. В тот момент я просто пожелала отпустить силу, которую показывала и отдать своё тело разум и мысли в его руки. Я хотела, чтобы Атлас стал моей крепостью. Его тело моим бастионом. Его руки моими нерушимыми стенами. А душа моей опорой.

— Это предупреждение, — хрипло на грани срыва или слёз выдохнула, едва повернув голову. Заметила его лицо рядом со своим плечом, словно Атлас вдыхал аромат моей кожи.

— О чём ты?

— Смерть животного, — он всё ещё не понимал. — Я нашла того котёнка только вчера. Он забрался высоко на дерево, не мог спуститься и мяукал от страха. Я полезла за ним спела песню, пока котёнок не спустился. А потом принесла в свой фургон. Кто-то убил его зная, что я испытаю боль.

Ясми, вот кому я должна была рассказать правду. Она единственный человек, в моей жизни, который не требовал ничего. Ясми никогда не смотрела на меня со страхом. Не осуждала. Не шепталась за моей спиной. Но я раскрыла частичку своей души неизвестному мужчине, который следил за мной. Который пугал. Который был моей тьмой и каждый раз утягивал всё глубже в свою глубину.

Я чувствовала вопрос, который повис между нами: «Почему ты рассказала мне?». Но не услышала его. Атлас давал мне право ответить, но я промолчала. Он не спросил. Я позволила себе не ответить, потому что где-то глубоко внутри понимала, как важно ему услышать моё признание. Атлас молчал о многом, я тоже хотела иметь в своей душе тайны, ответы на которые он может только догадываться, но не знать наверняка.

— Зафира, ты где? — услышала голос Ясми который растворился в следующих действиях Атласа. Он намотал мою косу на свой кулак, а потом прошёлся губами по обнажённой шее.

Ясми вышла к тому месту, где стояла я, когда Атлас скрылся во тьме. Уверена, лес принял его как своё родное дитя и ласково обнял. Обернуться — значит показать ему, как взволновало меня наше противостояние. И я обернулась. И я нашла во тьме глаза, которые наблюдали за мной. И я увидела блеск хищного оскала не улыбки, когда Атлас понял, насколько, меня взволновали его действия.

***

Вода всё ещё притягивала меня как бы не было страшно, но я любила её холодные объятия. Любила чистоту и силу глубины. Но теперь плавала только возле берега, который скрывал меня ото всех, кто мог выйти на поляну. Страх всё ещё сидел где-то под рёбрами и бил по нервам, но я не хотела бояться. Не могла. Как только позволю, тому чувству взять верх оно съест меня.

Смех донёсся издалека счастливой мелодией. На противоположной стороне появилась парочка влюблённых. Парень держал девушку за руку, когда они влетели на поляну. Увидев их лица, я прикрыла рот рукой. Шарлотта та самая девушка, которая только вчера со своей злобной чопорной мамой сидела в моём шатре, похоже нарушала правила, не собираясь привлекать богатого жениха.

Они смеялись. Брызгались водой. А потом парень повалил Шарлоту на землю и поцеловал. Я хотела выйти, понимая, что не могу наблюдать за дальнейшим развитием событий, когда почувствовала дрожь, пронзившую позвоночник. Она скользкой змеёй прошлась по коже, оставляя жгучий след. Атлас стоял за деревом на той стороне небрежно прислонившись к дереву и смотрел на меня. Я прикрыла обнажённую грудь руками, дрожа от пронизывающего взгляда. От холодной воды. От того, что пришлось затаиться. Ноги занемели. Разум рисовал картины, пропуская страх на поверхность, как ко мне пробираются невидимые руки, сотканные из скользких ламинарий готовые утянуть на дно.

Я могла выйти, но замерла под внимательным взглядом Атласа. Меня уже не волновало, что делала парочка молодых людей, только напряжение нить, которая тянулась от того таинственного мужчины, что преследовал меня на каждом шагу, который я делала и моей душой. Моими снами. Тех глубоких опасных моментов, когда мои сны были наполнены его образами. Его силой. Аурой. Тьмой.