Но команду в Шереметьево, когда «Спартак» возвращался из Франции из той поездки, встречал. И команда попалась с мохером.

Было собрание, на котором Анзор Кавазашвили и Джемал Силагадзе наехали на Витю Папаева — мол, это он всех сдал. Якобы он кому-то что-то рассказал еще в Москве, до поездки во Францию.

* * *

Но там была мутная история, потому что команда в Париже пересеклась с ансамблем Моисеева, который был на гастролях. И вроде бы кто-то кому-то действительно что-то сказал.

Известная история, что в том ансамбле чуть ли не каждый третий был связан с органами. Артисты ансамбля показали, где надо на фабрике покупать этот мохер, где он подешевле, и они же сдали «Спартак», который на таможне уже ждали — уверен в этом. Наверное, счастье мое, что в Париж не летал, иначе попался бы вместе со всеми и стал бы невыездным.

И в результате те, кто попался с этим мохером на таможне, ушли в Кутаиси, где платили больше, чем в «Спартаке» и где были цеховщики, говоря современным языком — бизнесмены, которые доплачивали команде. Силагадзе рассказывал, как после выигрышного матча к нему подошел упитанный грузин и на ломаном русском сказал: «Джем, мне нравится, как ты играешь. После игры будешь подходить ко мне, я буду тебе платить». И дал конвертик с внушительной суммой.

Райкина слушаете?

А на смену ушедшим пришли новые игроки (Прохоров, Егорович, Дарвин и молодые спартаковские воспитанники — Минаев, Кокарев, Букиевский, Зенков, Андреев), а тренером Старостин взял Гуляева, одной из любимых поговорок которого была следующая: «Порядок бьет класс».

Ну, это педант из педантов, у которого все было четко расписано. Он любил дисциплину и это был главный его конек. Но команда все равно относилась к нему как к доброму дедушке.

* * *

Рассказывали, когда Нетто был игроком, а Гуляев тренером (еще в «Спартаке» 50-х) на тренировке привычной была картина, когда решал все именно Нетто.

— Три минуты пробежка, четыре квадрат, потом побьем по воротам, — гнусавил Гуляев.

После этого все смотрели на Нетто, который в ту пору был капитаном и вожаком команды.

— Так, этой ерундой мы заниматься не будем, — говорил Игорь Саныч. — Пошли сразу в квадрат пять на пять 20 минут, потом удары по воротам, потом ускорения.

В общем, к Нетто прислушивались больше. Тренировка проходила так, как он решил.

* * *

Гуляев же для нас был как добрый дедушка, ходячий генератор всяких запоминающихся фраз. Саша Минаев так и вовсе за ним записывал в специально заведенную тетрадку.

Иногда Гуляева понять было сложно. Дает упражнение, футболисты выстраиваются в две колонны напротив друг друга и тренер говорит:

— Пройдите меж собой или прыгайте головой.

Что сказал-то? Но на самом деле на тренировке на это внимания особо не обращаешь. А Саня Минаев нам, как диктор, потом это все читал, потому что конспектировал.

* * *

Как-то игроки решили записать за Гуляевым установку. Минаев под стул тренера спрятал магнитофон и нажал на запись.

Я уже был поопытнее и в этих делах не участвовал, но не мог не знать всей комбинации. Потом молодые, которых в тот год было много, собрались в одной комнате и включили запись. Включили — сидят и хохочут. На смех в комнату входит… Гуляев. Прислушивается!..

— Что, — говорит Николай Алексеевич, — Райкина слушаете? Ну-ну, слушайте.

И вышел.

* * *

Но при всем вот этом общем впечатлении, как методист он был хорош. Важно ведь не то, как ты спрашиваешь с игроков, но и то, как сам относишься к делу. Гуляев не давал себе слабину. Тренировки строго планировались, были насыщенными.

Другое дело, что уж больно вид у Николая Алексеевича на этих тренировках был оригинален. Этакий добрый дедушка. Выходил на занятие в рубашке нейлоновой навыпуск, в трусах, в кроссовках и белой кепочке. Представляете вид? Если нет, вспомните, как показывают режиссеров фильма, когда они сидят на своем стуле с мегафоном — тоже немного не от мира сего.

Когда что-то не получалось, он не орал, не останавливал занятие. Но мы замечали — переживает, бросает кепку оземь.

* * *

Уж слишком был велик контраст — вот авторитетный Симонян, и вот Гуляев. Но за ним стоял Старостин, и обстановка в команде — семейная, когда игроки были для руководства взрослыми детьми, ничуть не поменялась.

Для нас в 70-х главным соперником было «Торпедо» — в том смысле, что никак не могли их обыграть! Автозаводцы нас в любом своем состоянии побеждали. Понятно, что и у нас настрой на эти игры был особенный. Иногда руководство даже старалось сбить накал перед игрой. Как-то Старостин и Гуляев перед игрой вывезли команду на шашлыки на Клязьминское водохранилище. Гуляев что-то говорил о важности настроя, о важности встречи.

И вот день матча, едем из Тарасовки на игру в автобусе… И с первого ряда слышим храп. Такой уже, знаете, ядреный — громко храпит!

Команда переглядывается, на передних сиденьях обычно едут тренеры и Старостин.

Николай Петрович встает, оглядывается. Видит, что Гуляев заснул. Подходит к нему, смотрит назад в проход — вся команда предвкушает, что будет дальше.

Старостин ухмыляется:

— Настройщик фигов!

Команда легла от смеха в креслах. Гуляев проснулся только в Москве, будить по дороге не стали. Уже под трибуной стадиона ко мне подошел Алексей Еськов, классный игрок сначала ростовского СКА, а затем «Торпедо». Подошел с Олегом Далем, великим советским актером. И Леша говорит мне — давай сыграем вничью. Я отвечаю, что «Спартак» в такие игры не играет. Плюс я чувствовал, что настроены хорошо, был уверен, что порвем соперника. Выходим — и к 30-й минуте проигрываем 0:3.

Настройщик не сработал.

«Уууу, „Динама“ проклятая»

В середине 70-х у нас в атаке заиграли двое молодых. Два форварда — Валера Андреев и Саша Пискарев, он впоследствии успешно руководил молодежной сборной. Пискарев был любимчиком Гуляева, Старостин благоволил Андрееву. Чапай любил хитрованов, парней необычных, а у Валерки было прозвище — Кайф. Кликуху он заработал потому, что частенько употреблял это слово в речи.

И иногда на установках Старостин и Гуляев спорили о роли двух молодых звездочек.

* * *

Случай в Нойшотеле, в Швейцарии. В день игры было не принято, и даже запрещено, ходить по магазинам, это отвлекало. Но в день