в кроне деревьев, возможно, тот самый светящийся енот.

— Нет, я понимаю, что это не удивительно, — сказал он. — Но ты также будешь видеть смерти людей, которых ты любишь, Либби. И некоторые из этих людей могут…

Он перестал говорить и повернулся к мосту, засунув руки в карманы.

Я коснулась его плеча. Это было вежливое прикосновение, призванное успокоить его, как и его ко мне, но он подпрыгнул.

— Могут что? — спросила я.

Он повернулся ко мне, улыбаясь, но его глаза были осторожными, тихими, без эмоций.

— Ну, давай просто скажем, что работа может быть иногда пугающей.

— Окей, я увижу, как люди, которых люблю, умирают, — лицо моей матери всплыло в памяти. А потом Хэйли и Кайла. Потом Макса. Я отогнала эти мысли. — Работа иногда может быть пугающей. Принято.

— И ты застрянешь в Кэрролл Фоллс. Никакой карьеры как художник, — Аарон сосредоточился на точке на моем плече. — Но ты бы все равно не смогла бы это делать, если бы была мертва, — проговорил он, словно бы пытаясь убедить себя.

Тут я на секунду задумалась. И отбросила это. Застрять в Кэрролл Фоллс может быть немного хуже, чем умереть, но я не могла думать слишком много об этом. Мне нужны были мои карандаши, чтобы помочь пережить это.

— Но, в конце концов, я буду жива, — прошептала я. — Если умру завтра, я буду мертва для всего, не так ли? Нет пути назад.

— Верно. Если ты возьмешься за работу, то будешь жить вечно, если захочешь. Подумай обо всех классных вещей, которые могла бы увидеть. И ты могла бы остаться с родителями и друзьями. И увидеть детей их детей.

— Окей, — сказала я. — Я приняла решение. — Выбор был действительно простой.

— Подожди, — он поднял руку. — Прежде, чем ты ответишь, еще кое-что.

Его нога задела гравий. Я нетерпеливо ожидала, пока он продолжит.

— Думаю, это самое сложное. После твоей тренировки, когда я… я имею ввиду, когда ты меня заменишь, ты станешь невидимой. Живущие не смогут увидеть или услышать тебя, пока им не придет срок умереть, — Аарон снова взял меня за руку, и я не отдернула ее. Я только частично обратила внимание на то, что он сделал. — Ты потеряешь все контакты с живыми. Это будет, словно ты — призрак. Настоящий.

— Но, я же смогу писать письма, правильно? Ты написал мне письмо.

— Ты должна была уже умереть. Только ты и мертвые могут читать то письмо. Для любого из живущих это будет просто чистый лист. Чтобы я не делал в этом мире, оно забывается немедленно или невидимо для них.

— Но… как я буду…? Что будет со мной?

— Ты исчезнешь. Твоя семья будет тебя искать, и они будут оплакивать тебя, но постепенно привыкнут к твоему исчезновению, и, в конце концов, забудут. Конечно, можешь остаться с ними, если они будут в городе. Ты можешь ужинать с ними и смотреть телевизор ночью. Можешь прийти на окончание школы своего брата и его свадьбу, но никто не увидит тебя там. Ты будешь с ними, Либби, но по-прежнему одна.

Эти слова резанули глубже, чем что-либо за сегодняшний вечер. Он говорил со знанием. Это было в его печальных глазах и морщинках возле губ. Он мог попытаться представить свою работу привлекательной, но Аарон был парнем, который знает одиночество.

— О боже, — я хотела обнять его. Стать ближе. Сказать ему, что он больше не один. Но не могла. — Сколько времени прошло с тех пор, как ты говорил с живым человеком?

— Я говорю с живыми почти каждый день. Они умирают в течение двадцати четырех часов, но… — Аарон пожал плечами, словно бы это не беспокоило его, но я знала, что это не так.

— А про другое?

— 40 лет. Они уже мертвы или почти мертвы. И многие думают, что я кто-нибудь еще. — Его голос стал тише, и пришлось придвинуться, чтобы услышать.

— Думаю, моя сестра могла меня слышать во сне, она говорила со мной иногда, но забывала, когда просыпалась.

Я потрясла головой.

— Я думала, ты пытаешься убедить меня взять твою работу.

— Именно так, — он моргнул несколько раз, словно бы проснулся посередине ночного разговора. Он улыбнулся мне овечьей улыбкой. — Извини. Это реально круто. Я говорил тебе, что умею летать?

Все вокруг закружилось. Мне нужно было присесть. Я прошла мимо Аарона и огромной тени от Моста Прыгунов и опустилась на бревно рядом с рельсами. Мои колени подогнулись, когда попыталась сесть, и я рухнула на дерево. Аарон медленно прошелся, опустив голову, уселся рядом. Он сжал свои колени и повернул лицо к полной луне.

— Я знаю, ты скажешь, что это не мое дело, но возможно, тебе следует подумать о твоей маме. Если ты согласишься принять работу, у тебя будет целая неделя рядом с ней. Если же откажешься, то у тебя будет только, — он посчитал на пальцах. — 39 часов. Это не так много.

— Тогда мне придется принять решение.

— До этого ты и так знала ответ.

— Я… я не знаю больше, — пальцы дрожали, когда я убирала прядь с глаз. — Мне нужно больше времени для раздумий. Как я могу принять такое решение? Либо я умру завтра, и потеряю все, что у меня есть, как предполагалось, или буду жить одинокой жизнью Жнеца Смерти, наблюдая, как все живут без меня. Оба выбора ужасны. Здесь нет выбора, который я могла бы принять. Не сейчас. Я перегружена. Может быть, мои карандаши могут помочь, а, может, нет. Это было слишком тяжело, даже для них.

Глава 8

Луна скользнула меж кроны деревьев и нырнула за большой викторианский дом на углу. Дьябло Роад была пустынна, и мои шаги гулко прозвучали по тротуару.

Когда говорила Аарону, что мне нужно время подумать, он попытался рассказать мне, какая жуткая у него работа снова, но я попросила его остановиться. В конце концов, он кивнул и сказал, что понимает. Не говоря ни слова, он поднялся и пошел в сторону Моста Прыгунов, оставив меня более одинокой, чем когда-либо в моей жизни.

Я была почти дома, но не чувствовала себя менее одинокой. Я не хотела пялиться на разбитый потолок над моей кроватью. Абсолютно пустая трата времени на это заставляла мое тело болеть.

Не хотела видеть занавески на стенах так же сильно, как не хотела видеть фото на шкафчике и подвешенные к моему зеркалу: Кайл, Хэйли и себя на пляже в смешных очках и глупыми ухмылками, Макс и папа перемотанные розовой глупой